Соня смеялась, говорила, что у них теперь есть Иван, и что база у него в Москве, и что он, если что, не дай Бог, сможет содержать их обеих до конца дней. Мама несколько успокоилась, роль и значение зятя в их жизни заметно поднялись и укрепились. На этом компромиссе и строились вся последующая жизнь и отношения с матерью.
Иван узнал, что на даче дежурят две или даже три машины из Главка, и он решил исчезнуть с глубоко надоевшего застолья. Соня не сопротивлялась, хотя в душе была против: ей всё-таки нравилось внимание поклонников.
Машина бесшумно шла по спящему Подмосковью, шоссе было пустынным, только на въезде в столицу светился несколькими фонариками домик сотрудников дорожной милиции. Машина остановилась на мигающий огонёк фонарика, водитель вышел на дорогу, что-то сказал милиционеру.
– Иди врать-то, – сказал молодой, сильно окающий сотрудник поста, – так я тебе и поверил…
Иван вылез из машины, одернул китель, не спеша достал трубку, прикурил от спички.
– Товарищ Афанасьев, – вдруг отдал честь милиционер. – Это точно вы? Разрешите поздравить вас и весь ваш экипаж от имени нашего небольшого, но дружного коллектива. Мы так следили за вами… Ну, за вашим полётом… На полюс, значит. Скажите, а вы правда видели там живого песца?
– Спасибо, – сказал искренне смущённый Иван. – Да, песца мы там увидели. И огромного белого медведя. Правда, когда уже поднялись в воздух… Он помахал нам лапой.
– Ха-ха-ха-хе-ёх, – засмеялся милиционер, – скажи кому, не поверят. А ребята спят, отдыхают, значит. Будить их не буду, только уснули.
Помолчали.
– А что за светомаскировка?
– Ночные ученья. Видите, всё затемнено. От возможной атаки авиации противника, – отрапортовал патрульный.
– Ну, успехов вам, – сказал Иван, выбил трубку о каблук ботинка, пожал руку милиционеру и быстро влез в машину. Успел услышать:
– Расскажу парням… Не поверят.
– Мой хороший герой, – зашептала Соня прямо в ухо Ивана и положила голову ему на плечо. – Тебе приятно? Скажи, тебе приятно купаться в лучах славы?
– Не шуми, – почти шёпотом сказал Иван. – Приятно… Но мне приятнее в тыщу раз целовать тебя…
И он нашёл в темноте её губы, стал целовать их так необычно, будто слизывал с них варенье.
– Во-первых, говорят – «тысячу». Во-вторых, где ты так научился целоваться? Как приятно. Будто горячим обдаёт… Ещё так же поцелуй меня.
Соня совсем расслабилась, голова её раскачивалась в такт движению машины, иногда спадала с плеча Ивана на спинку