Для вышибалы это значило, что пора было разминать пальцы в качестве ненавязчивого предупреждения. Хруст косточек, тихий, отчетливо, однако, полился в помещение, в приходящий в себя после удивления гул, благо теперь молодой человек снова сидел тихо и не подавал признаков жизни.
Дальнейшие действия вышибалы предупредил своевременный взгляд хозяйки. Что ж, вышибала кивнул, но разминать пальцы не прекратил и только внимательнее проследил за тем, как хозяйка подошла к столу странника и заговорила с ним во второй раз. С ее уст слетело несколько слов, на которые в ответ юноша постучал кружкой по столешнице, то есть потребовал новую порцию выпивки – не слабее, а то и забористей предыдущей, а заодно подтолкнул кружку к хозяйке на замену, ибо из этой пить стало уже невозможно. Девушка нахмурилась, ушла на кухню, где кружка полетела в очаг печи, на которой готовилась еда, и попутно добавила еще несколько грошей в будущий счет за ранний ужин странника.
Хруст косточек. Вышибала буравил висок юнца взглядом. Он чувствовал, что юноша видел его, наблюдал за его руками и выражением лица, несмотря на то что капюшон с черным провалом под тканью повернулся в сторону кухни и лестницы на второй этаж с закрытой дверью, за которой прятался короткий коридор с четырьмя уютными комнатами. Похоже, молодой человек обратил внимание, наконец, на лестницу, и задумался о ее предназначении.
Забавно могло получиться, если бы дверь второго этажа открылась и по ступеням спустился нужный мальчишке человек. Но в тот момент, когда вышибала подумал об этом, два пролета вниз, в зал, ленивой, уставшей, но довольной походкой преодолел обычный на вид мореход, обладатель низкого чина на своем судне, с девушкой из заведения под руку. Вышибала помнил, что кроме этой пары пока никто не поднимался на второй этаж этим вечером; понаблюдав за моряком и девицей, затем замерев и прислушавшись, юноша, по разумению вышибалы, сделал такой же вывод о населенности людьми второго этажа здания.
И потерял терпение.
В четвертый раз наступила тишина. Она была полной и долгой, даже служанки, доселе безустанно сновавшие с подносами с пищей, напитками, грязной посудой между столами, замерли и замолчали. С кухни вышла хозяйка, она несла кружку хмеля большей емкости, чем предыдущая, и с совершенно убойной жидкостью, что пузырилась и плескалась в ней под шапкой пены насыщенного ядовито-зеленого цвета. Хозяйка вмиг стала чернее тучи, ибо у нее на глазах юноша вскинул руки и тонкими музыкальными пальцами смахнул с себя капюшон.
Сразу же по уложенному соломой каменному полу заскрипели стулья и скамьи. Двое мужчин, быстрее, чем хозяйка успела моргнуть, уселись у юнца по бокам, а третий приземлился через столешницу от него напротив. Хозяйка при виде этого сдула пенную шапку с кружки, хорошо глотнула хмельного из сосуда (поморщившись от непередаваемого вкусового ощущения), который уже не