Вскоре желанное журчание пробилось к ушам искательницы приключений, и дева пробралась на его тихий пока голос к руслу. Пошла вдоль текучей воды, редко отрывая от нее взгляд. Как и в прошлый раз, ручей оказался прекрасен в своей простоте, а ненавистный искательнице приключений лес вокруг него только усугубил ее чувство восхищения.
Как многие из деревни Лихт, глядя на воду, она могла прочесть, где та вода брала начало и куда держала путь. Могла заодно узнать, что думала живая жидкость о месте, в котором протекала, ну, или делала вид, что покоилась в берегах. Об этом ручье дева знала все, кроме его отношения к лесу, так как от некоторых знаний сознательно держалась подальше, в тайны этого леса не углублялась – уж слишком сильную нелюбовь он у нее вызывал.
С должным уважением Лихт подняла упавший в русло лист и положила у отыскавшегося тут же, рядом, муравейника. Согласно ее познаниям деревья в этом краю скупились ронять листву даже осенью, поэтому трудолюбиво разделанный на кусочки мясистый лист сослужит хорошую службу блюстителям лесной чистоты в их роскошных подземных хоромах.
Скоро даже для глаз искательницы приключений стало темно. Она присела на плешивый валун, извлекла из походного мешка палочку датрутницу, подожгла факел. Осмотрелась и пошла, выглядывая место для ночлега, кое спустя какое-то время усмотрела по тому берегу ручья. Пропорхала по мокрым камням, ступила на сухую землю и повторно скинула с плеч тяжелый мешок.
Лихт прислонила мешок к совершенно недружелюбному с виду дереву, великану, показалось, глубоко оскорбившемуся тем, что для мешка не нашлось лучшего места, чем у его ног. Искательница приключений смерила дерево взглядом и подшутила вслух, что на одну ночь узловатые ветви и бугристый ствол приютят совсем не то, что им хотелось бы приютить – если они вообще за свою долгую жизнь и баюкали когда-либо живое существо. Улыбнулась уголками рта своему высказыванию остроумному, за что тут же была наказана, ибо дерево с треском и кряхтением выдрало из земли ох, какие толстые корни, и всеми ветками замахнулось на нее.
В ответ в руках девы заиграл меч с зачарованной рудой в основании клинка. Дерево заворчало, повернулось и затопало в гущу леса. По дороге оно смело жалобно взвывший кустарник да развешало оплеухи огрызающимся великанам помоложе. Нескоро еще его топот потонул в листве толстой и мху мохнатом.
Искательница приключений вернула меч в ножны, поклонилась вслед сварливому чудищу и задумалась о мхе. Да, о мхе.
Кстати, о мхе же! Златовласка вышла к ручью, набрала с земли, коры, камней мха в изготовленную для таких целей почти герметичную коробочку. Отобрала мох жестко, только кустики с кровавым отливом подходили ей, встречающиеся гораздо реже, чем того хотели бы многие и многие врачеватели.
Какую бы неприязнь к лесу искательница приключений ни испытывала, она также хорошо знала, что его почва издавна славилась целебным плодородием. И по сей день, даже с недобрым лесом