– Что? – нетерпеливо рявкнул Тимофей. – Кончай истерику, говори.
Герман с очевидным испугом оглянулся и пробормотал:
– Я… не знаю… там – вы…
– Где – я? – устало вздохнул Тимофей и тут же осекся.
Отодвинув Германа, в спальню вошел он сам, Тимофей.
После недолгой немой сцены Тимофею удалось все-таки начать думать связно. Не отрывая взгляда от вошедшего, он кое-что прикинул про себя и скомандовал:
– Входите оба. Герман, закрой за собой дверь и садись вон там, – он указал на кресло в дальнем углу комнаты. – Молчи, слушай и думай.
Он поднялся с кровати, накинул на себя уютный мохнатый халат и сел на диван у противоположной стены.
– А ты, – обратился он к самому себе, все еще неподвижно стоявшему у двери, – иди сюда.
Вошедший безмолвно подчинился, глядя во все глаза на своего двойника.
– Что ты сегодня делал?
Этот вопрос показался Тимофею наиболее подходящим в этой ситуации: он не слишком очевидно демонстрировал присутствующим его собственное непонимание и растерянность.
Странное ощущение: смотреть на самого себя и понимать, что два совершенно одинаковых лица сейчас имеют совершенно разные выражения. Впрочем, Герману сейчас, наверное, приходится еще горше… Очень бы хотелось посмотреть, что там в его голове происходит при виде этой безумной картины. Или хотя бы глянуть из этой головы на диван, где один Тимофей, в роскошном домашнем халате и с помятым лицом, требовательно взирает на другого Тимофея, одетого только в мятые штаны, с запыленным лицом, лежащим на коленях свертком и торжествующей улыбкой.
– Я был у Стаса и все нашел. Вот, – гордо отрапортовал вторичный Тимофей.
Он размотал свой сверток, после чего сразу стала понятна недостаточность его одеяния, и протянул первичному Тимофею толстую тетрадь.
– Правда, там не по-русски, но ты же наверняка сможешь понять, да?
Тимофей жадно схватил тетрадь и начал листать, пока из нее не выпал сложенный вдвое листок. Он пробежал глазами несколько написанных на нем строчек и поднял взгляд на своего двойника:
– Это что?
– Стас сначала читал тетрадь, потом взял вот эти два словаря, – и пришедший указал на два огромных тома, лежавших на распластавшейся по его коленям рубашке. – Видимо, он что-то переводил и записывал это здесь, – он ткнул пальцем в заинтересовавший Тимофея листок.
После этих объяснений Тимофей перечитал написанное еще раз, потом закрыл глаза и надолго задумался.
– Тебя кто-нибудь видел? – наконец вернулся он в реальность и вновь обратил взор на своего двойника. Впрочем, долго смотреть на того он не мог: слишком многое в том лице раздражало до внутренних корчей.
Кто бы мог подумать, что у него такой брезгливый изгиб губ?! Взгляд какой-то ищущий и беспокойный, да и вообще рожа малоприятная. Странно, раньше ему почему-то никогда так не казалось…
– Нет, –