Со скрипом и тяжёлыми вздохами поезд остановился у перрона. Артес подхватил свой рюкзак с вещами и, полный энтузиазма, слез с подножки.
Остальные пассажиры быстро разошлись в разные стороны. Было очень рано, около пяти утра, и на небе ещё сияли звезды. Туман рваными клочьями расползался по рельсам, на которых лениво лежали бродячие псы.
Артес остался один на перроне и почувствовал себя не очень уютно. Совсем не по себе ему стало, когда он почувствовал на себе чей-то взгляд. Он огляделся, но никого рядом не увидел.
Так он прождал десять минут, прежде чем обнаружил, что смотрит на молодого человека, который стоит шагах в десяти от него, прямо под фонарём, и бесцеремонно его разглядывает.
Артес не знал, как будет выглядеть его проводник, но сразу понял, что это он. Именно таким должен был быть человек, знающий тропы фантастического параллельного мира.
На вид ему было лет двадцать, но на самом деле, вероятно, больше. Невысокий, худощавый, курносый, с чёрными густыми волосами и светлыми жёлтыми глазами, одет в чёрное, и костюм его слегка отдавал средневековьем.
Некоторое время молодые люди молчали. Потом проводник решил, что нужно поздороваться, и сделал это в сугубо своеобразной манере.
– Близ Рэдинга есть в Рэдингской тюрьме позорный ров, злосчастный человек одет в нём в пылающий покров. Лежит он в саване горящем – и нет над гробом слов (О. Уайльд, «Баллада Рэдингской тюрьмы»).
Произнесена эта дикость была на чистейшем английском языке почти без акцента.
Артес, который только что подбирал слова для приветствия, оцепенел от удивления и ничего не сказал.
Впрочем, проводник и не нуждался в ответе. Он пошёл прочь, велев Артесу кивком головы следовать за собой.
Молодые люди прошли через ряд залов и оказались на площади. Там их поджидали две лошади, подобных которым Артесу не приходилось видеть. Он сообразил, что это ахалтекинцы, но так близко и таких ахалтекинцев он ещё не видел.
Один из коней, светлоглазый, изабелловой масти, казался призраком в свете наступающего