– Ты обменял лошадей? – спросил Артес. – Видимо, атроксы и впрямь тебе доверяют.
Атроксы действительно доверяли Ладимиру как одному из воинов Чёрного Крыла и тем более как одному из свиты Великого Князя Дива, но в данном случае Ладимир бы предпочёл, чтобы это доверие было меньше. Юдхиштхира дал воину своего друга лучшего коня, какого только мог найти – своего собственного. Конечно, если Ладимиру невзначай случится угробить жеребца, Юдхиштхира ничего не скажет, но очень не хотелось расстраивать старшего военачальника, да и Див Воронович за это не похвалил бы.
Ладимир вздохнул, взялся было рассёдлывать жеребца, глянул на восток и оставил это занятие.
Артес посмотрел на жеребца Крылатых. Мысль ехать на этой ядовитой змее его не очень прельщала, но, с другой стороны, это было бы интересным опытом. Артес был очень умелым всадником и обожал животных, даже таких странных и почти неземных.
Ладимир тем временем встал, прислонившись лбом к лбу Бешеного, и что-то ему нашёптывал. По-видимому, его слова коню не нравились – он беспокойно переступал с ноги на ногу и один раз слегка встряхнул головой.
Наконец Ладимир хлопнул его по плечу, подошёл к мышастому жеребцу и вскочил в седло.
– Садись на Бешеного, – сказал он Артесу, поворачивая жеребца к тропе.
Артес опешил.
– На Бешеного? – переспросил он.
– А ты что, видишь здесь третью лошадь? – раздражённо спросил Ладимир. – Только учти, тебя он слушаться не будет. Твоё дело – тихо сидеть в седле. Он сам знает, куда и как идти.
Артес не стал спорить, вскочил на Бешеного и слегка подобрал поводья. Проводник поехал вперёд, и Бешеный двинулся следом за Ваджрой (так звали мышастого жеребца). Конь есть конь. Если его не ранить и прислушиваться к его движениям, путешествие будет приятным и безопасным.
Задолго до привала Артес успел безоглядно влюбиться в Бешеного. Его покорила плавная летящая поступь коня, бессознательная уверенность, с которой он ставил ноги на узкую тропу, способность чувствовать каждое движение всадника, невероятная гибкость и сила – Артесу постоянно казалось, будто под ним скрученная пружина. Он и раньше видел трепетное отношение Ладимира к жеребцу, но только сейчас сумел проникнуться им – к такой великолепной лошади нельзя было относиться по-другому.
На привале Артес разразился долгим, искренним и красочным панегириком Бешеному. По-видимому, так он был красноречив, что даже Ладимир под конец слегка растаял и ухмылялся вполне добродушно.
Артес же твёрдо решил по своём прибытии в Англию обзавестись серебристым ахалтекинским жеребёнком и вырастить из него вот такого боевого