– Я не знаю!
– Ты не слышишь голос, не зовет тебя дочка-то?
Алена будто с размаху вляпалась в воздушную яму: «дочка» – слово странное, непривычное, незнакомое, неродное, да и не слышит она, не слышит она ее голоса! Что ж она за мать такая?
Но – да, какая из нее мать? В то, что она Летучая Мышь, и то поверить легче!
– Не слышу, – призналась она сокрушенно.
– Тогда у нас два пути…
– Даже два?
– Во-первых, нужно обратиться к наследству.
– К чему?
Он закатил глаза.
– Следы, понимаешь? Ты в жизни наследила? Где-то твой след остался? Ребенок берет себе твое наследство. Ты что ему оставила?
– Ни… ничего.
– Это тебе так кажется. Осталось, осталось много зарубочек.
Алена вовсе не была так уверена. И город казался незнакомым.
– А второй выход у нас какой?
– Почта, конечно! Отправимся на почту и узнаем, не послал ли тебе кто письма до востребования.
– Это особая какая-то почта? – уточнила она.
– Ну разумеется, не почта России. И не голубиная, как ни странно, – засмеялся он. – Так как там с наследством, не вспомнила ничего?
Она покачала головой. После ее непредвиденного исчезновения из мира живых квартира, скорее всего, отошла государству, ведь родственников у нее не осталось. А ничем другим она обзавестись не успела.
– Тогда на почту. Она обычно там же, где Главпочтамт. Помнишь?
– Откуда мне знать?
– Но это же твой город, детка. Вспоминай давай.
Алена будто протерла глаза: все абстрактные площади, коробки микрорайонов, улицы, изгибы реки и кресты церквей вдруг встали на места, и перед ней проявился старый знакомый Темнобор, город, где она провела все детство. Вот тянется к облакам стрела-башня железнодорожного вокзала, а вон там сквер, где малахитовые елки и гранитные ладони заслоняют от ветра Вечный огонь.
– И правда, – медленно проговорила она.
– Ну так где Главпочтамт?
Алена подумала и махнула рукой вперед: они летели в правильном направлении. Неподалеку виднелся круглый серебристый купол, а от него под желтую арку – там рукой подать. Она вспомнила, как ходила с мамой на переговорный пункт, ждать звонка от папы, который часто ездил в командировки. Потом, когда папа умер, она бегала туда одна, зная, что он больше никогда не позвонит, но, притворяясь, сидела среди ожидающих звонка и делала вид, что и ее скоро вызовут. Главпочтамт был в том же здании, но с другого входа.
– Спускаемся, – скомандовал Питер.
Он бесстрашно обрушился в глухой дворик и встал на засыпанном снегом газоне между парой синих елок, незаметный для окружающих. Она спикировала вслед за ним, как раненая орлица, притормозила у самой земли и снова спохватилась: как же она босиком по снегу, что скажут люди?
– Не беспокойся, – махнул рукой ее спутник. – Они тебя