Машинально она пригнулась, хотя с ее небольшим ростом в стандартный дверной проем, конечно, вписывалась. Но тут они оказались не у подъезда хрущевки, а… Алена не поверила своим глазам: внутри пирамиды-лазалки на детской площадке!
– Что это? – сказала она севшим голосом, несмело коснувшись металла.
– Выход, – удивился Питер.
Алена запрокинула голову в поисках многоквартирного дома, но ничего, кроме сужающихся пролетов лазалки, не увидела.
– Ра… ракета, что ли.
– Ну типа. Не знаю, о чем там думали конструкторы. Главное, что под прутьями ты вряд ли пролезешь, тебе придется подняться повыше и выбраться через верх. Сможешь?
Сам он уже проскользнул низом и смотрел на нее снаружи через ледяные прутья, как на узницу. Деваться было некуда, Алена подтянулась, уперлась босыми ногами в облезлые перекладины и выбралась из круглого отверстия, но спускаться не спешила. Предположим, ей понравился обзор. Панельные многоэтажки, дорожки, заросшие льдом, как не полюбоваться.
– Почему не горка? – спросила она, махнув рукой в сторону резного деревянного домика на вершине комплекса. – Гораздо удобнее же в любую погоду.
Питер пожал плечами.
– В нашем деле важна прозрачность.
– Чтобы видеть, что там нет детей в момент приземления?
– Прозрачность вообще. Если ты прозрачна, тебе все равно, есть ли там дети.
– Недвусмысленность? Незамутненность?
Он кашлянул, как будто от смущения, и протянул ей руку, чтобы она слезала.
– Прозрачность как она есть. Ты такой неопытный призрак…
Алена об этом пока не задумывалась, хотя нельзя сказать, чтобы совсем не ожидала ничего подобного.
– Я не умерла, – уперлась она.
– Пфф! – он закатил глаза. – Какая разница. Ты хочешь, чтобы все видели, как ты разгуливаешь по снегу босиком? Не боишься, что тебя заберут в полицию, в больницу, в психушку?
Это был резонный вопрос. Она взглянула на себя как бы со стороны – босая, странная девушка в просторном балахоне и да, босиком, главное, босиком.
– А что же делать? – дрогнула она.
– Во-первых, спустись на грешную землю, у меня уже рука затекла.
Он дернул ее за ногу, не сильно, не так, чтобы она упала, а чисто по-мальчишечьи, из вредности.
– А потом?
– А потом мы с тобой, конечно же, взлетим. Если лететь на определенной высоте, никто нас не увидит. Это такая оптическая иллюзия. Да горожане вообще редко отрывают глаза от земли. Ну давай уже живее, сейчас собачники выйдут, а от собак отбиваться прозрачность мало помогает!
Она спустилась по перекладинам и спрыгнула в грязь.
– Руку! Закрой глаза. И представляй себе, как ты отрываешься от земли… Нормально, еще немножко… можешь открывать.
Алена висела в воздухе вертикально, как стояла перед этим на земле, вцепившись в теплую руку Питера, метрах в двух над лазалкой. Он улыбался.
– Я всегда представляла себе,