– Так ты устал? – с наигранным сочувствием уточнила она и громко шваркнула невинно белое блюдце.
Сама я девушка не пышная, но сцены ревности у меня получаются отрепетировано хорошо.
Осколки разлетелись в разные стороны на безопасном расстоянии – за время совместной жизни Милана научилась метко бить посуду. Джей поморщился – его трепетный музыкальный слух плохо воспринимал звуки ревнивых разрушений.
– Кто она? – спросила Милана, взяв новое блюдце.
– У нас ничего такого не было, – сказал Джей. – Просто массаж. От нервов…
Слушаю ложь, а видела правду.
Милана потёрла глаз и раздражённо разбила новую тарелку. Затем вдруг потеряла всякий интерес к посуде и вышла из кухни, не глядя в сторону Джея. Он проследовал за ней в гостиную – арену всех их межличностных сцен.
– Да мы с ней даже не знакомы! – воскликнул он, излучая самую непорочную искренность.
– Точно! – скептически кивнула Милана. – В Лос-Анджелесе закончились свободные постели, да?
Джей шумно выдохнул и взлохматил свои волосы, ещё не тронутые средствами для укладки. Таким естественным он нравился Милане намного больше, поэтому она отвернулась от него и прошла к витрине, отделявшей разностильную гостиную от солнечной гармонии внешнего мира.
Всего-то хотела взаимной верности. Видимо, слишком дорогой подарок. Или слишком дешёвый даритель?
– Если не признаешь, что спал с ней, я…
– Что ты сделаешь? – спросил Джей, обнимая её со спины.
– Не провоцируй меня этим вопросом! – сказала Милана, высвобождаясь из его настойчивых объятий.
Сказать, что это меня не провоцирует – явное враньё. Так и хочется разбить что-нибудь менее звонкое, но более ценное. Разбить его сердце, увы, не вариант.
Джей смотрел на неё, чуть склонив голову набок, словно приходил к какому-то сложному выводу, затем вдруг сказал:
– Молодость – это свобода, а ты слишком ревнивая.
Милана прикрыла глаза, переживая очередное ощутимое столкновение с непроницаемым барьером недопонимания.
– Нет, я не слишком ревнивая, просто ценю тебя больше, чем свободу.
По правде говоря, ты даришь мне мою свободу, и я тобой дорожу…
Джей молчал, вдохновляя Милану на красноречие.
– Впрочем, ты прав. Свобода – это молодость, и я улетаю в Москву! – пафосно заявила она, не совсем догнав свои мысли.
– Ты никуда от меня не улетишь, – сказал Джей, уже второй день подряд сохранявший обескураживающее спокойствие в ссорах. Видимо, сказывалась новая система тренировок, и часть эмоций Джей всё-таки оставлял в зале.
– Джей, зачем я тебе? – спросила Милана, желая услышать подтверждение собственной нужности.
– Мы с тобой пара, забыла? Я подарил тебе Piaget.
Он взял её за левую руку.
– Белое золото, бриллианты, помню, – сказала Милана, со скучающим видом взглянув