Поэзия опыта. Poetry of expirience. Милана Смоленская

После похорон она поняла, что не выдержит одиночество в своём гостиничном номере и, не раздумывая, приняла приглашение брата временно пожить у него. Оказавшись в уютно просторных апартаментах, она мгновенно убедилась в правильности своего решения.

      – Nice place18, – сказала Милана, пройдя в гостиную вслед за ним.

      – Ужин сейчас будет, – Антоний взглянул на часы. – Подождём здесь?

      Милана кивнула и опустилась на тёмно-синий диван, с интересом глядя по сторонам.

      – Точно, – брат улыбнулся и громко рявкнул. – Бруствер!

      Милана вздрогнула, где-то в отдалении что-то глухо упало, послышался приближающийся стук когтистых лап по паркету. Заинтригованная, Милана повернулась лицом к арке, в которую через мгновение вбежал немного неожиданный пёс.

      – Aw-w-w, – протянула она, наблюдая за сценой приветствия Антония и Бруствера.

      Когда собака облизывает хозяина, я умиляюсь. Если она оближет меня, меня стошнит.

      – Бруствер, это Милана, – громко и отчётливо сказал Антоний.

      Бассет принюхался к ней и выразил готовность познакомиться поближе.

      – Бруствер, go, kiss Tony19, – предупредительно послала его Милана.

      Но деловой бассет, пренебрегая правилами приличия, забрался на диван и, сделав несколько затяжек на чёрном Christian Lacroix, добрался к лицу фарфорово-кукольной особы. Тщательно облизанная любвеобильным псом, Милана несколько мгновений сидела зажмурившись. Затем вдруг разрыдалась.

      – Милана? – Антоний сел рядом с ней на диван и согнал бассета на пол. – Ты чего?

      – Мы хотели завести соб-ба-а-аку, – всхлипнула она, не в силах совладать с собой. – We were so happy20…

      Бруствер, прочувствовав пронзительную трагичность момента, положил свою понимающую голову ей на колени.

      – Чё? – переспросил Антоний, не разобрав бессвязные всхлипы сестры.

      Милана покачала головой, смаргивая раздражающе чистые слёзы.

      – Ты вообще о ком плачешь?

      Она пожала плечами, пристыжённая тем, что в день похорон деда скорбела по иной утрате.

      – Ужин готов, Антоний Георгиевич, – объявила вошедшая в гостиную горничная.

      – Спасибо, Елизавета.

      Милана громко всхлипнула и спрятала лицо в ладонях. Бруствер вывел протяжно тоскливую ноту, аккомпанируя ей в горе. Антоний обнял сестру за плечи, перепоручив ей выплакать все слёзы, которые положено было пролить в этот опустошающе скорбный день. Милана шмыгнула носом, чихнула и довольно быстро успокоилась.

      Поплакала по-детски, а теперь пора вести себя в соответствии со своим возрастом и статусом. Дождь закончился. Я превзошла стихию.

      Я теряю всё, что люблю. Потому что я дура

9 июня 2013

      Милана пришла к ужину в сухом настроении, села за стол напротив брата и, кашлянув, сказала:

      – Sorry.

      Он налил ей вина, и она некоторое время молча потягивала «Шардоне», не решаясь поднять глаза и начать разговор.

      – Ты