Все это объясняет удивительное наблюдение спасателей, которые после очередного землетрясения снова и снова отмечают, что жители удаленных от эпицентра районов испытывают бо́льшие психологические страдания, чем те, кто оказывается в непосредственной близости от него. То есть чем меньше люди чувствуют поддержку и чем меньше они уверены, что им будет оказана помощь, тем сильнее они охвачены ужасом, который не способны контролировать. Явственнее всего процесс обретения психологической устойчивости наблюдался у тех, кто до катастрофы не сомневался в своих силах. Но даже и в их случае нас не может не удивлять стремление этих людей, пережив травму, следовать новой философии жизни.[28] «С момента окончания войны я вижу вещи не такими, как прежде… После цунами я стал более внимателен к другим… Я стал верующим…»
Объединив три параметра: направление развития сюжета и период жизни, предшествующий травме, структуру травмы и, наконец, качество (и нюансы) организации посттравматической помощи, – мы сможем рассмотреть некоторые критерии психологической устойчивости и спрогнозировать наступление кризиса или, наоборот, определить момент перехода к новому способу существования.[29]
Когда траектория устойчивости четко намечена, продолжающееся молчание становится индикатором структуры социального дискурса. Случается, что уход в активную деятельность позволяет пережившему травму избегать разговоров о случившемся, либо окружение может само опередить его: «Давай, все закончилось… Надо смотреть вперед». Случается, что культура вызывает к жизни некоторые терпимые сюжеты, чтобы оттенить ими наиболее проблемные аспекты. После Хиросимы и Нагасаки (1945) все только и говорили, что о физических исследованиях и медицинских наблюдениях за пострадавшими от атомных бомбардировок, что соответствовало ценностям эпохи. Никто даже не подумал о необходимости изучать психологические эффекты атомизации материи.[30] Лишь после землетрясения в Кобе (1995), когда погибло шесть тысяч человек и еще триста тысяч остались без крова, японское общество понемногу стало меняться, спасатели решились изучить соответствующие психологические расстройства. То, что не пришло в голову в 1945-м, было сделано в 1995-м благодаря тому, что японское общество стало более прозападным и понятие «травматическое расстройство» присутствовало в дискурсе. Исследователи, анализировавшие страдания жителей Кобе, задавались