Дедов пришел загодя, проскрипев кроссовками по паркету приемной. Он просунул свою интеллигентную ленинскую голову в проем приоткрытой двери директора:
– Это я, – сообщил он, сверкая доброжелательностью мудрых профессорских глаз.
– Да, – обрадовалась патронша, – Чай? Кофе? «Боярышник»?
– Что вы, любезная? – заулыбался экономист, проходя в кабинет и присаживаясь по центру стола для заседаний, – Тут и спирт едва ли поможет.
– Ну, ну, профессор, и не такое переживали, – Герань отложила в сторону объемную папку с планами, – Нам сейчас с прессой надо дружить.
– А чего они от нас хотят? – поинтересовался профессор, доставая из внутреннего кармана своего светло коричневого френча еще советскую перьевую ручку и изрядно замусоленную стопку листов с экономическими цитатами на все случаи жизни, – Они вопросы, может быть, заранее сообщали?
– Нет, сказали, что им интересно, какие экономические знания мы даем детям, чтобы они могли состояться во взрослой жизни.
– Не новость, – кивнул эксперт, – Какая-то очередная кампания началась?
– Ой, не знаю, – запростецки кинула Лилия.
В этот момент что-то рухнуло в приемной. По звуку – нечто большое, но мягкое.
– Что там, Клелия? – не вставая выкрикнула Герань, доподлинно зная, что приемная слышит.
– Человек упал, – послышалось из предбанника, где уже секретарь и два завуча поднимали с пола споткнувшегося журналиста и его рассыпавшиеся из открытой сумки удостоверения и ручки.
Профессор и директор, переглянувшись, устремились в приемную.
– Здравствуйте, – кивнул отряхивающий штанины компилятор, – Вот так полы у вас тут. Не поверите, прямо из порога что-то торчало, ну надо же, во весь рост прямо «хлоп!» Да, забавное начало.
– Мы сейчас распорядимся, – нашла нужные слова Герань, – А то не дай бог ребенок какой пострадает. Клелия, срочно разыщите завхоза. Срочно! Проходите ко мне, уважаемый.
– О! – изумленно воскликнул летописец, только теперь разглядев за мощным нижним этажом бабских бедер Лилии фигуру Дедова, – Это вы там спрятались, Моисей Моисеевич?
Ученый, не узнавший драматурга, выдвинулся вперед, мучительно припоминая, видел ли он когда-либо это лицо. Но память, увы, не выручала.
– Не узнаю Вас, – слишком затянув неловкость, вынужден был сознаться профессор.
– Еще бы узнавали, – рассмеялся хроникер, – Вы у меня в школе много лет назад вели спецкурс. Лет двадцать назад. Я успел с тех пор слегка измениться. Не в лучшую сторону, к сожалению. А вот Вы, Моисей Моисеевич, просто огурчик. В хорошей физической форме, я бы сказал.
– Н-да, – изрек теоретик, прикидывая, сколько еще по свету бродит