Заневский Янис. Слишком частые контакты со сторонниками оппозиции. Волчья лапа на ауре.
Зосимов. Изгнание из семинарии, за то, что доказывал невозможность непорочного зачатия.
Костиков. Трансляция зарубежной музыки на рабочих частотах дорожной полиции. Условный срок.
Лебедянская Маргарита. Проведение нелегальных абортов, продажа полученного физиологического материала в центры косметологии.
Лисов. Авария. Пост-травматическое стрессовое расстройство.
Мессер. Смерть подопытного в лаборатории. Странное стечение обстоятельств.
Орлов быстро перелистал импровизированный «Молот ведьм» до своей фамилии, перебирая в голове все свои грехи. Нет, слава богу, до главного киношники в его жизни не добрались, а сам он это не расскажет им и под пытками.
Ниже мелькают еще фамилии, взгляд успевает выцепить строчку: «Рамазанов Дамир, какая-то девушка из высокогорного аула и кунаки другого влюбленного джигита, летящие в пропасть», – а на площадку уже идет Андре Соньер в своей вечной черной летной форме с серебряными застежками на груди. Show must go on19.
Повинуясь приглашению режиссёрской руки, Соньер угнездился на стуле. На фоне цвета майской травы он больше напоминал эльфа, что рисуют обычно в честь Бельтайна. Эльфа, который сейчас попал в лапы киношников и должен выдать этим спецам и танец на отлично, и златые шпоры, и рубашку разодрать на тощей груди. Орлов отвел взгляд. Его, капитана, жалели. Да, черт побери, жалели, не ставили вот так лицом к лицу с объективом, не втягивали в дрязги, отрываясь на остальных доверчивых душах. И вот Соньер первый.
– Знаете, у нас бывают такие вставки в ходе серии, – осторожно начал режиссер, не показывая, впрочем, лица на свет. – Там актеры говорят о своих мечтах… Ну, в рамках сценария, конечно. Немного рассказывают о себе. Вы читали сценарий?
Соньер кивнул. Своим пилотским чутьем определив, где находится капитан, он старался смотреть теперь только туда, благо, что это было чуть в сторону от камеры.
– Вы готовы это сказать?
– Готов, – пожал плечами Андре. – Спрашивайте. Я про всё подряд залпом, как ваш Пурга, не умею.
Тихое «мотор идет» как напоминание о реальности или скорее иллюзорности происходящего. Орлов сжался в кресле. Да, это даже хуже, чем первый ряд перед экраном.
– Тогда расскажите о себе.
Соньер ещё раз пожал плечами, коротко вдохнул, дёрнул уголком рта и выдал на автопилоте:
– Все зовут меня как им угодно, я называю себя Стрижом. В десять лет поступил в лётную школу-интернат, в семнадцать досрочно получил права управления флаером. На этом, как видите, не остановился.
– Почему вы расстались с вашей первой девушкой?
Вопрос был задан режиссером слишком быстро. Орлов заметил, как пилот, потеряв из-под ног и почву, и подъемную силу крыла, растерянно смотрит в объектив, а оператор