Иннан протянула руку и всунула Биллу в рот ложечку.
– Он может вложиться. У него ведь есть деньги. Да, Билл?
Билл спешно сглотнул – ложечка осталась цела, и, сунув руку в карман, согласился:
– Верно… это варенье дядино, Иннан. Смотрите…
Он показал им монетку с птицей.
Ас посмотрел с интересом:
– Так что?
Билл присмотрелся. Глаза серьезные – поди разберись с военной формой юмора… когда твои самые близкие начинают играть своё представление, не до шуток. Он понял бедного ящерку…
Билл подбросил монетку и, хотя Шанни попыталась подбить его руку, которую куснула над столом Иннан, поймал. Упрятал в тёплый карман.
– Нет уж. Я погожу… приценюсь.
Чудные посиделки затянулись. Настроение, владевшее ими, иначе, нежели подступающей истерией, назвать было нельзя.
– Эриду повторяет путь своей матери.
– Я никогда не говорю дурно о женщинах, Билл…
– Ты вообще о них не говоришь, Ас.
Энкиду широко ухмыльнулся. Он выглядел спокойным, но Шанни мельком посмотрела на его руку. Пальцы, крепко державшие чашку, покраснели, но он не чувствовал, что вот-вот обожжётся. Шанни спокойно отвела глаза – этим парням не мешают сильные ощущения.
– Надежда, ну, как же… – Пробормотал командир.
– Не спорю, религия может многое объяснить…
Билл немедленно его перебил, так же как невысказанную мысль Аса.
– Помните тот чудесный старый гимн… его исполняют в день Благословения Небесного Пути, или как там. Помню, это единственное, что мне нравилось по части посещения этих заведений, когда меня туда таскали, чтобы представить жрецам.
– Какой это?
– Обратный Отсчёт. Ну про то, как предки поднялись на корабле и им кажется, что на них смотрят сами небеса? Про благодать и всякое такое. Хотите, я…
– Нет. – Успел Ас, с реакцией достойной не раз прошедшего Небесный Путь.
О чём ему сразу сказала Иннан, и, прежде, чем Билл наспех сочинил что-нибудь в достаточной мере убийственное, добавила:
– Я думала, это просто песня в универах второго сорта.
– Хотел бы жить в другое время, племянник?
Шанни подняла вилочку. Она и Мардук переглянулись – глаза с двух сторон стола синие… синие. Океан, откуда вылезла первая тварь, и небо, где из недр пылевого облака вылупилась планета, и синий гнев старой выдохшейся крови, в одинаковом составе пульсирующей по тонким жилкам Шанни и разбухшим вервиям Мардука.
Все синеглазые заодно.
– Во времена, когда любили биллов.
Энкиду косо глянул и отодвинув вилочку, которой уж слишком вольно дирижировала домашним оркестром из больших животных маленькая леди, согласился:
– И когда любили, чтобы биллы вас перебивали, когда вы пытаетесь сказать важную вещь.
Иннан перехватила прибор и указала на Билла. Тот кусал губы.
– Но всё же, – начал он.
Ас ухмыльнулся.
– Во времена,