– Всего лишь в другую комнату, не волнуйся. – Она улыбнулась, чтобы подбодрить себя и Адрианну. – Смотри в окно, малышка. Париж прекрасен в это время суток.
Фиби закрыла дверь между гостиной и своей спальней. Пользоваться телефоном было рискованно. Она уже несколько дней пыталась придумать другой, менее опасный способ связи. С тех пор как Абду сообщил ей об этой поездке, она не прикасалась ни к транквилизаторам, ни к алкоголю, хотя отчаянно нуждалась в их помощи. Уже много лет ее рассудок не был так ясен, как сейчас. И эта ясность причиняла ей боль. Но ничего, кроме телефона, она придумать не смогла. Она только надеялась, что Абду не ожидает предательства от женщины, которая сносила унижения так долго и так терпеливо.
Она сняла трубку, которая показалась ее ладони инородным телом, чем-то из другого века. Она чуть не рассмеялась. Она была взрослой женщиной, живущей в двадцатом столетии, и все же она почти десять лет не прикасалась к телефону. Дрожащими пальцами она набрала номер. На другом конце линии ей ответили на быстром французском.
– Вы говорите по-английски?
– Да, мадам. Чем я могу вам помочь?
«Все же Бог существует», – подумала она, опускаясь на кровать.
– Я хочу отправить телеграмму. Срочную. В Соединенные Штаты. В Нью-Йорк.
Адрианна стояла у окна, прижав ладони к стеклу, как если бы могла растворить его силой своего желания и стать частью спешащего мимо мира. Она чувствовала, что с ее матерью что-то не так, и больше всего опасалась того, что Фиби заболела и их обеих отошлют обратно в Джакир. Она знала, что если сейчас уедет домой, то больше никогда не увидит такого места, как Париж. Она не увидит женщин с голыми ногами и накрашенными лицами, как и высоких зданий, мерцающих сотнями огней. Она подумала, что ее отец этому только обрадуется. Ему доставит удовольствие осознание того, что она увидела, но не прикоснулась, понюхала, но не попробовала. Это будет ее очередным наказанием за женский пол и смешанную кровь.
Как будто вызванный ее мыслями, он открыл дверь и вошел в номер. Адрианна обернулась. Для своего возраста она была невысокой и миниатюрной, как кукла. В ее внешности уже появились признаки темной, знойной красоты, которой ее наделила кровь бедуинов. Абду видел только худую девочку с большими глазами и упрямо сжатыми губами. Как всегда при виде ее, его взгляд стал холодным и отчужденным.
– Где твоя мать?
– Она там. – Когда он направился к двери спальни, Адрианна быстро шагнула вперед. – Можно нам сегодня вечером выйти в город?
Он равнодушно посмотрел на дочь.
– Вы останетесь здесь.
В силу своей юности она настаивала там, где другие уже склонились бы перед его волей.
– Еще не поздно. Солнце село совсем недавно. Бабушка рассказала мне, что в Париже есть чем заняться и ночью.
Теперь он действительно остановился. То, что она осмелилась с ним заговорить, было очень странно. Еще более странным было то, что он удостоил ее своего внимания.
– Вы останетесь в отеле. Ты находишься