– Это был своего рода обряд. Такое состязание среди мужчин. Оно лишь сглаживает некоторые аспекты сосуществования различных культур.
А что? Вроде бы, убедительно. Непонятно, правда, но, чем непонятнее, тем лучше.
– Ты хочешь от меня избавиться? – девушка не сводила с него глаз, и он застыл в своем оцепенении, не в силах шелохнуться, встретиться с ней глазами.
Избавиться? О, Боже! Конечно, нет! Он взмолился, обращаясь к своему невидимому спарринг-партнеру. Ну же, дружище, соберись, ответь как-нибудь помягче, поделикатней, так, чтобы раз и навсегда закрыть эту тему. Говори же что-нибудь, черт тебя подери!
Сознание поплыло проекциями яви, словно голограммой воображения, представляя на свет элегантного господина в изумительного покроя костюме и с тростью в руках. На лице у господина застыла маска властной приветливости, бриллиант на мизинце так и брызжет фонтанами радужного света.
Однако, все это, увы – только видимость, только фасад, за которым скрывается то, что другим видеть совсем не обязательно и даже очень и очень нежелательно.
На самом деле в голове у нашего джентльмена – полнейший кавардак, мысли, невнятные, суматошные, беспомощно барахтаются в рве вдоль крепостной стены, тонут в нагромождении друг друга, так и не добравшись до заветной тверди. Ну же! Ну! Господи, что же за день сегодня такой? Не зря говорят: как день начнешь, так…
– Кэти, девочка! – безупречный господин, наконец-то, повернулся к девушке, разглядел в полумраке салона ее тонкий профиль. – А не позавтракать ли нам? Ты, наверно, совсем проголодалась?
Молчание повисло, растянулось долгой, невесомой паузой. Ну же! Ну!
Кэти как-то неуверенно, виновато вздохнула.
– Мы с Женей выпили кофе с шоколадом. – она запнулась, замолчала.
Есть! Сработало! Мысли проворно устремились по мостику, ловко брошенному через впадину рва.
– Понятно, – джентльмен поиграл перстнем на мизинце. На лице – торжествующая улыбка, в голосе – вальяжная удовлетворенность. – Я и сам есть хочу – умираю. Сейчас заедем в кафе, перекусим.
Кэти слабо пошевелилась в кресле.
– Но это уже вряд ли будет похоже на завтрак, – в свете встречных фар было видно, что она улыбается. – Смотри, уже совсем стемнело, я и не заметила. Так неожиданно…
Импозантный господин медленно таял, растворяясь в пространстве сумеречными разводами, и Ленский негромка рассмеялся, внезапно поняв, что все закончилось, что минное поле первых минут душевной интимности пройдено, и все опасности, все неожиданности и ловушки – позади.
– Знаешь, когда-то я придумал шутку, вернее перефразировал одну известную поговорку. В моей редакции она стала звучать так: на завтрак – ешь самого себя, на обед – перекуси другом, ну, а ужинай – исключительно врагом. Так что, у тебя сейчас – редкий случай утолить совесть, амбиции и месть одновременно…
Кэти засмеялась,