– Он уже подчиняется! – выкрикнул владыка, обернувшись к витражам. – Если бы ты видела, что сейчас показывают мне мои зеркала-вестники, твои речи были бы иными. Ты же умная девочка, ты же должна понимать, что война, которую эйлисцы так избегали, проиграна. Я победил, – алакс выдохнул, пытаясь отпустить внезапно нахлынувшую злобу. – Ты стоишь на стороне проигравших, Элин, на стороне слабаков и тех, кто играет роль сосудов для душ – не больше и не меньше, но при этом ты не одна из них. И сейчас, Элин Джейн, я могу предложить тебе то, что никому еще не предлагал. Ты убила много моих хранителей, но я готов закрыть глаза на это. Ты думаешь, что верна прежней Руне, но я готов убедить тебя в обратном. Эти стены еще не слышали того, что великий алакс собирается сказать сейчас.
Боттер Кнат, переполняемый любопытством, замер, кусая костяшки пальцев, хранители перестали дышать.
– Я хочу даровать тебе помилование. Я отпущу твои грехи перед империей, а взамен, ты станешь моим агасфеном.
Волшебница подняла на Хедрика взгляд. Взгляд был полон ярости.
– Соглашайся, Элин Джейн, – улыбнулся он, наслаждаясь ее прекрасной ненавистью. – И тогда я сделаю так, что память вернется к тебе. Ты станешь прежней, станешь той, кем была. Разве ты этого не хочешь? Я ведь вижу – ты желаешь этого больше всего на свете.
Карие глаза пылали. Вторая распахнула губы и воздух содрогнулся:
– Вы ошибаетесь, алакс. Я хочу лишь одного: вашей смерти! Кто бы вы не были, какими бы силами не обладали – мне наплевать! Я убью вас. Вы ответите за все те злодеяния, что содеяли с моими родными, с гардвиками, со всем миром!
Следующая вира промелькнула со скоростью света. Никто не успел среагировать. Никто не ожидал ничего подобного. Она сумела одним движением высвободить руки из сковавших ее цепей, обратив их в пепел. В сие мгновения алакс еще раз подтвердил для себя то, что Элин Джейн – все еще прежняя Вторая: несклоняемая, неподвластная никому бестия, не способная усомниться в своей правоте.
Откуда-то в ее руках возник кинжал. Алакс не успел разглядеть его, лишь уловил на себе яркий луч отраженного в лезвие света. Девушка кинулась на Хедрика – тот отреагировал слишком поздно. Боттер Кнат успел тысячи раз проклясть себя за то, что не вонзил в ее сердце иглу, полную делиса; что разрешил мори отойти, дав ей свободу.
Кинжал вонзился Хедрику в левое плечо. Бить пришлось в слепую. Кровь брызнула ей в лицо, струйкой побежала вниз. Девушка в ужасе отпустила рукоять кинжала и сделал шаг назад. На туну все замерло: Боттер Кнат, прокусывающий кожу на пальцах до костей, хранители, растерявшиеся от столь наглой выходки пленной, живые витражи, обратившиеся в полые стекла. Мори отреагировали с опозданием, ударом опрокинули девушку на пол, приставив к ее тонкой шее мечи. Острие прокололо ее кожу, черная венозная кровь тонкой струйкой выбежала наружу. Волшебник не издал ни звука. Будь это обычный человек – закричал бы в криках агонии. Удар был