– Да, мама. Я давно хотел. – Сейчас все страхи и сомнения остались позади. Он словно расправил крылья.
– А что у тебя там, на Карибах? – Горе ты мое маленькое, думала Мария.
– Пока мы на берегу. Капитан не говорит, когда мы выходим.
Аркадий покачал головой.
– В море. В круиз, значит? – Каждый выход в море вызывал тревогу. Без боя такие «круизы» не обходятся.
– Да, в круиз. – Даня вспомнил, как учил Макса учебные походы именовать прогулками. Круизами.
– Ты еще матери скажи, что у вас парусная регата. – Ехидно заметил Аркадий.
– У нас парусная регата намечается. – Даньке понравилась эта мысль. – Наша команда выходит на соревнования под флагом «Веселый Роджер». Мы на первое место рассчитываем.
– Хвастун, – Аркадий не осуждал пасынка за его ложь. Если этот мальчишка врал, то в его вранье не было коварства, его ложь была безвредна. Не лжец, а фантазер. Враль, добрый враль.
– Вовсе нет. У нас и девиз есть: любая смерть за ваши деньги. – Этот девиз он придумал только что.
Мать всплеснула руками.
– Даня, что за юмор у тебя! Что это такое? – Мария Петровна убирала посуду, а мужчины сидели с ней на кухне.
– Мама, я пират. И юмор у меня пиратский. – Даня изобразил на лице свирепость. Это выглядело не страшно, скорее забавно.
– Детский юмор. Как был ребенком, так и остался. – Мать готова прощать сыну шалости.
– Мама, я уже взрослый. – Сказал Данька. – У меня аттестат зрелости на руках.
Аркадий улыбнулся.
– Аттестат зрелости. Ты для матери и для меня до седых волос будешь ребенком.
– Мне что, – начал горячиться Данька, – принести вам аттестат старости?!
– Такого, – успокаивала его мать, – еще не придумали.
– Придумали. Придумали, – бурчал Даня, – аттестат старости – это пенсионное удостоверение.
– Даня, зачем так грубо, – пыталась остановить его мать, – назвал бы это аттестат пожилого человека.
– Мама, это лицемерие. Вы постоянно почему-то лицемерите. Идет бабуля. Вся согнулась. Клюка в руке. Шепелявит. Ножками шаркает. Говорит: спину пересело. Присесть бы. Я дама бальзаковского возраста.
– Даня, не хорошо так над стариками, – сказал Аркадий. Но юность бывает жестокой, не сознавая этого. Ростки будущего могут отзываться болью корней.
– Я ничего не имею против. Только все надо называть своими именами. Я тоже буду стариком.
– Даня, тебе об этом рано думать. Ты ребятам позвонил? Максиму, Славке?
– Ой, мама. Нет, конечно. – Данька вскочил и побежал в свою комнату, звонить.
Схватил сотовый телефон, начал набирать Славку.
– Славка. Славка? – Вот он, голос друга на том конце линии.
– Да, Даня. – Солидный, чертяка. Профессор, с мальчишеским голоском.
– Славка, ты как, поступил? Зачисление было? – Данька только теперь сообразил, что неудача друга для него будет большой бедой, что закроет солнце его радости.