Нескольких человек, на памяти Сергея – по крайней мере, троих, камни и подловили. Один из них – Санька Крюков, его ровесник из соседней школы. Тот, правда, споткнулся еще наверху, фактически упал, не толкнувшись как следует, на нижнюю скалу. Вода туда не доставала, и несколько дней кровь, затекшая в зазубрины камня, напоминала о трагедии, пока ее не смыли дожди.
Сергей не был свидетелем этого смертельного падения, но в тот день видел Крюкова немного раньше и знал: споткнулся он потому, что и на ровном месте шатался, когда вышел со старшими друзьями из «Ласточки». Пивной павильон стоял тут же, сразу за мостом. Именно он, а не скалы, погубил и тех двоих, взрослых мужиков. Но ведь и дураку, и пьяному должно быть ясно: выпил – не лезь. Некоторое время после гибели Саньки это действительно было ясно всем. Неделю в «шумках» стояла тишина, шумела только вода. Дошло до того, что родители, отцы любителей мужского купания, дежурили у моста с утра до вечера, гоняя всех подряд, – и своих детей, и чужих.
Но это скоро прошло, это было временно. А вечными оставались скалы над клокочущим водоворотом, и вечным было желание юности показать, утвердить себя. Несмотря ни на что многие «настоящие мужчины» и семи, и семнадцати лет считали, что они – не дыбовчане, если не освоят «шумки». Проводились даже неформальные соревнования: кто больше соберет туристов, дачников на мосту, кто сорвет аплодисменты. Некоторые специально дурачились для зрителя, выделывая в полете всевозможные клоунские телодвижения. А Сергей имел свое амплуа – отличался четкостью, с какой входил в воду, с натянутыми носочками, да и его сальто никто не мог повторить…
А теперь, опершись грудью о холодные трубчатые перила моста, над зимними «шумками» стоял и стоял. Никаких прыжков больше не будет. Никогда. И лета никакого для него не будет. И весен тоже. Одна зима – долгая, бесприютная. Вечная… И река замороженная… Вон, под порогами вода не замерзает, брызжет одинаково и летом и зимой, пенится, пузырится – всегда живая вода… Вода и есть вода. Как