Несмотря на ее укрепившийся статус, она так и не сумела убедить руководство опубликовать в карманном издании эту книгу, потерпевшую полный провал. И никакие объективные доводы не давали оснований надеяться, что второе, дешевое издание поможет изменить коммерческую судьбу «Ванны».
Дельфина предпочла сменить тему, заговорив о привезенных сюда романах. Настало время новых технологий, и теперь ей уже не требовалось таскать с собой в отпуск чемоданы с рукописями. За август ей предстояло прочесть два десятка новых текстов, которые были сброшены на ее читалку. Ее спросили, о чем все эти романы, и Дельфине пришлось сознаться, что в большинстве случаев она бессильна пересказать их содержание. Ничего особо запоминающегося ей пока не попалось. Однако она продолжала искать, испытывая охотничий азарт всякий раз, как открывала очередной текст. А вдруг это хорошая книга? Вдруг ей повезет найти настоящего писателя? Профессия Дельфины выработала у нее обостренное внимание к текстам; она вела себя почти как ребенок, ищущий шоколадные яйца, спрятанные на Пасху в саду. Кроме того, она обожала работать с текстами авторов, удостоенных публикации. «Ванну» она перечитала в свое время не менее десяти раз. Уж если роман ей нравился, любая проблема, вплоть до мелочей пунктуации, заставляла взволнованно биться ее сердце.
В тот вечер было так тепло, что они решили ужинать на террасе. Фредерик помог накрыть на стол, испытывая чисто детское удовольствие оттого, что может быть полезным. Писателей часто приводит в восторг мысль о хозяйственных заботах. Им нравится сочетать свои туманные измышления с конкретными, приземленными радостями. Дельфина непрестанно разговаривала с родителями, и это поражало ее друга. «Им всегда есть о чем побеседовать!» – дивился он. Разговоры с ними никогда не прерывались неловкими паузами. Может, это дело привычки, выработанной годами их работы, когда слово цепляется за слово? Фредерик отмечал это свойство, с горечью констатируя, что сам он абсолютно не способен общаться со своими родителями. Прочитали ли они его роман? Вряд ли. Мать пыталась наладить с ним более теплые отношения, но теперь уже было трудно загладить прошлое, омраченное родительским равнодушием. В общем, он мало о них думал. И даже не помнил, как давно не разговаривал с ними. А провал его книги разобщил их еще сильней. Фредерик боялся увидеть презрение во взгляде отца, который наверняка заговорил бы о куче других книг, имевших успех.
Он даже не знал, чем мать с отцом занимаются этим летом. Ему вообще казалось диким, что родители живут вместе: они опять сошлись после двадцатилетнего разрыва. Интересно, о чем они думали? Вот, кстати, весомая причина податься в романисты – неспособность понять своих родителей. Можно было только предполагать, что, попытавшись жить врозь, друг без друга, они решили, за неимением лучшего, снова создать семью. В детские годы Фредерик долго мучился, перетаскивая свои вещи от матери к отцу и наоборот, и вот теперь, когда его с ними