Магали зашла еще дальше: она обратилась ко многим своим знакомым с просьбой скоренько написать роман, дабы пополнить запасы отвергнутых рукописей в библиотеке. И даже попыталась привлечь к этому свою мать.
– Но я не умею сочинять, – ответила та.
– Вот и попробуй, давно пора начать. Напиши мемуары.
– Да я уже ничего не помню, и потом, я наделаю массу ошибок.
– Это не важно, мама. Нам нужны новые рукописи. Пусть даже это будет твой список покупок, и такое сойдет.
– Вот как?! Ты думаешь, это может быть кому-то интересно?
– …
И в конечном счете она согласилась переписать телефонный справочник.
Эти сочинения, по которым плакала помойка, разумеется, уводили проект от его начальной цели, но какое это имело значение?! Восемь рукописей, собранных Магали за несколько дней, добавили счастья Жан-Пьеру. Он расценил это событие как новый всплеск интереса к его инициативе, знак, что не все еще потеряно. Теперь он уже не мог наблюдать, как прежде, за расширением своей библиотеки, поэтому взял клятву с Магали, что она сохранит хотя бы те рукописи, что он собрал за долгие годы работы.
– Обещаю вам, Жан-Пьер!
– Эти писатели доверили нам самое дорогое… мы не должны предавать их…
– Я за этим прослежу. Здесь они будут в безопасности. И у нас всегда найдется местечко для тех, кто больше нигде не нужен.
– Благодарю.
– Жан-Пьер…
– Да?
– Это я хотела вас поблагодарить…
– За что же?
– За то, что вы дали мне прочесть «Любовника»…[8] Ах, какая прекрасная книжка!
Гурвек взял Магали за руку и долго не отпускал ее. Через несколько минут, сев в свою машину, она расплакалась.
Спустя неделю Жан-Пьер умер у себя дома. В городе с сочувствием говорили об этом замечательном человеке: как его будет не хватать всем и каждому! Однако на скромной погребальной церемонии собралось довольно мало народу. Так что же в конечном счете осталось от Жан-Пьера Гурвека? В тот печальный день можно было, наверное, понять причину его одержимого стремления создать и расширить библиотеку отвергнутых книг. Она должна была стать ему памятником, символом борьбы с забвением. Увы, никто не придет поплакать на его могиле, как никто не захочет читать отвергнутые рукописи.
Магали, конечно, сдержала обещание сохранить рукописи, собранные Гурвеком, но у нее не было времени на расширение этого проекта. Вот уже несколько месяцев мэрия пыталась сократить бюджетные расходы где только можно, и уж конечно, в первую очередь экономили на культуре. После смерти Гурвека руководство библиотекой свалилось на Магали, однако