– Да, вчера. Ты не помнишь?
– Вспомнила. Наверное, вчера устала, поэтому забыла.
– Ты мне вечером крикнула из комнаты, что сломалась, когда ее снимала.
– Точно, вспомнила.
И действительно, она помнила, пусть и смутно из-за нахлынувших на нее в тот момент эмоций, что снимала ее с головы резко, крепко сжав рукой, отчего та хрустнула и переломилась. С досады она то ли уронила, то ли бросила заколку на пол.
Решив еще раз все проверить, она торопливо встала и пошла к себе. Заколка лежала на том же месте. Снова осмотрев со всех сторон покрытую глазурью ракушку и нехитрый металлический механизм, прикрепленный с изнанки, она убедилась, что с утра все осталось так же. Но вечером было по-другому, и теперь она в этом уверена.
***
Около полудня она вошла в бабушкину комнату. Вокруг было чисто и все привычно стояло на своих местах: порядок поддерживался в равной мере во всей квартире. Но помещение теперь стало нежилым, что ощущалось в его воздухе, искусственном и немного пахнущем затхлым.
Заглянув в выдвижной ящик, начала искать. Среди десятков сложенных там предметов попадалось многое, что вызывало интерес к оставшейся в прошлом жизни. Дедушкин портсигар со слегка помятым краем, который бережно хранился как память о нем, многочисленные клубки и мотки ниток, открытка с видом южного города, на вид годов семидесятых.
Вскоре она нашла металлическую коробку, в которой лежали бабушкины украшения. Желтую, закрытую такого же цвета крышкой. Перебирая содержимое, она пыталась найти что-то еще. Но остальные вещи, вроде стеклянных бус, не представляли собой ничего особенного. Мысленно она предположила, что все они сделаны позже, лет тридцать-сорок назад.
Затем она продолжила изучать содержимое ящиков. Ничего интересно ей не попадалось, но лишь до того момента, когда взгляд упал на фотоальбом: широкий и прочно переплетенный, лежавший на самом дне нижнего ящика, под стопкой старых документов, не имеющих уже ценности.
Она поймала себя на мысли, что почти ничего о бабушке не знает. Родители иногда пересматривали старые фото, и даже пытались показывать ей, особенно, когда она была младше. Но люди на черно-белых фотографиях казались ей чужими, а сами фотокарточки – тусклыми их отпечатками, отчего она не проявляла к ним интереса и не запоминала ничего из увиденного.
Теперь она смотрела на них немного по-другому. Захотелось узнать чуть больше. Каждая фотография обрела важность, хотя и неясно было, какой от них может быть толк.
Она знала в общих чертах, как бабушка прожила свою жизнь. О рождении в маленьком городе и переезде в более крупный. Про учебу в педагогическом и про то, что работала она учителем до самой своей пенсии. В общем-то все. С бабушкой она, конечно, общалась, но не слишком много, и почти никогда не спрашивала про ее прошлое.
Теперь, на фотографиях, прошлое открывалось по-новому. Вместо фамилий, звучавших иногда в семейных разговорах,