Xbcnjt Космическое Cjpyfybt. Муравьи под звездами. ОАЬ Dattatreya

он начал вспоминать дворик, этих гусей. Его накрыла необратимая грусть времени, какой-то прошлой вечности, теней, доброты и похоти. Ему слышались его собственные стоны, но не мужские, потому что он чувствовал себя мужчиной несмотря на имя, а звуки женские и какие-то старые. Он чувствовал себя нездорово, но не телесно, а духовно, при этом он видел что все уже пережил. Снова он расплывающимися глазами посмотрел на солне и надпись «Стас – козел». Он посмотрел на руку, чтобы понять спит ли он, и, возможно, он на самом деле ни здесь. Рука была морщинистой и женской. Он чувствовал себя по-женски. На нем была юбка в цветочек. Снова заиграла песня, в которой были гуси… И тут Солнце расширилось, заливая всю грудь Стаса, всю его женско-мужскую грудь. Он стал раздеваться и увидел как его сиськи светятся, но старые, из них исходил не свет, и не радуга, как ему рассказывали шаманы. Из грудей Стаса шли веселье и грусть. Он взял руками обе груди и чуть приподнял и сжал их. Это было бы сексуально если бы я была чуть моложе подумала Стас. Медленно Стас разделась и открыв ворота легким дуновением побежала по полю с рожью. За бабушкой бежали два веселых гуся, один был белым, другой серым, это были два веселых гуся.

      – Ты вернул героя на место?

      – Ты бы видела, я его расширил. Помнишь как-то было время, когда все любили ощущение вечности там, смеялись над всем, минимизировали свою сущность до направленности в тот или иной выбор? У них там еще была песенка забавная, в нее записали как-то раз структуру сумасшествия. Такая была прекрасная подсказка, но все читали книги, танцевал мало кто. Вот я поигрался, перестроил образы и отправил им чувствовать. Это должно чуть сменить поток нравственности воли. В любом случае материал будет долго работать.

      – Бросил бы Землю, с ней все ясно, там масса ошибок, продлеваешь только агонию, которой они занимаются всю свою жизнь.

      – Она красивая… ююю»

Диалоговое окно

      Наталья повесила телефон на вешалку и ушла учиться английскому.

      – Почему не звонила?

      – Не чесалась пятка – ответила Натали…

      Между тем в 6-ом зале Кэрнэги Холл что-то произошло. Все вещи были разбросаны, из стен торчали иглы и все время кто-то плакал за стеной. То ли это был муравей, нашумевший позапрошлой весной, то ли это была общая усталость света. Из пространства вышел молодой человек весь в укусах и тут же распластался по зеленому грязному покрытому карандашами паласу с надписью «Кон».

      – Я – Левитаус. – представился мужчина. И карандаши растворились.

      Здесь стоило бы сказать, что мы сразу умерли с Натали и все остальное только слышали от тех странных очевидцев, которые хоть сколько могли запоминать привычную информацию и переводить ее на наш язык. Отчего мы умерил сложно описать. Это похоже на сон и вместе с тем грех об этом говорить, ибо лишь подчеркнет наше с ней невежество. Мы просто не умели защищаться. А при виде