По закурил, я достал из правого кармана небольшого осла, прокрутил его на пальце и стрельнул. По был повержен. Сигареты довели его. Страх заполнял пустыню, ночь надвигалась на планету, я был планетой. Осел лежал в правой руке и медленно затвердевал под морозным космосом. Кипяченые от слез глаза последние секунды видели мерцающие звезды, покрываясь тонкой пленкой бирюзового светящегося льда.
5 ноя 2013
У кровати мух
Огурец лежал на кровати и смотрелся в зеркало. Есть ли мощь и воля, о которых все говорят – подумал он. В его семечках таяла жидкость, он почесал одну из своих пупырышек и позвонил другу.
– Евгений, ты завтра идешь на встречу выпускников? Я не знаю, что для них надеть.
Евгений закурил сигареты и дыхнул в трубку. В трубке раздался кашель и Евгений повесил трубку. Уже в пустоту он произнес «Долбоеб!». Женя надел штаны и написал пьесу, сегодня был хороший день для того, чтобы писать пьесы, ведь каждый день светит солнце, а солнце было символом надежды, надежды в то, что когда-нибудь и его мир погибнет. Женя раскрыл газету, на которой лежал кот, и газета порвалась. Он достал нож и вырезал газету вокруг кота. Кот кончил и пошел дождь. Женя взял вырезанную газету, надел носки и пошел на встречу выпускников. По растоптанной остальными пешеходами улице плыли женщины – больные голые зеленые женщины, которым не хватало любви. Они приставали к Жене и он искренне радовался, что пережевал не взяв с собой кончившего кота. Снова зазвонил огурец. Женька взял с собой трубку, зная, что огурец его так просто не оставит без ответа. И снова огурец спросил что одеть… Женя спохватился, что вышел всего лишь в одних носках и с газетой. Кота он все-таки забыл.
Треск яда.
Веселье – это покой от забот. Лечь на гвозди и сморкаться – так я видел свою бабушку. Спина, кости, печенье – это все сырье. Ты увидел это, приободрился, нос в штаны и поскакал. Где ты спросишь – там и останешься. Но я не боялся. Мир был всегда трезв, но не лишен самообладания. Здесь было вовремя осознать что ты малыш и нет дьяволов, машин и оскорблений – это все бумаги, бумаги твоего лета, твоей аджны, вишварупы, путаницы – это все, что ты придумал и теперь учишься овладевать в той мере, в которой ты слаб. Вот она любовь, вот она спутница жизни – сука всех рабов, кто умеет одеваться.
Но в чем почерк, в чем улитка? Ведь это