– Трясет… – сказал Малянов, словно оправдываясь. – Кому-то мы очень не нравимся…
– Дмитрий Алексеевич, – сказала Лидочка негромко, – идите сейчас же спать.
Голос у нее был, что называется, «железный», и опытное ухо Малянова не улавливало в нем ни тени надежды. Само по себе это, может быть, и не остановило бы его, но… Все было не так, как должно быть и бывает обычно в подобных случаях. И резкий беспощадный свет в окно – словно любопытствующий прожектор. И подрагивающие стены, и шорох штукатурки, осыпающейся где-то от подземных толчков. И женщина в постели… Не женщина сидела там, выпрямившись, прижавшись лопатками к стене, – ведьма это сидела, кутаясь в простыню. Сухая кожа туго обтягивала лицо, и обнажились верхние зубы – то ли в улыбке, то ли в оскале каком-то.
– Так уж прямо и спать… – глупо сказал Малянов, переминаясь с ноги на ногу. – Рано еще спать. Пусть дети спят.
Лидочка молча смотрела на него. Ведьма на допросе.
– Ну что ты в самом деле! – сказал он, слегка приободрясь. – Лидия! Отвратительная мидия!
Лицо ее дрогнуло, она словно бы расслабилась мгновенно.
– Что ты глядишь на меня, как ведьма на допросе? – Он шагнул вперед и оказался на краешке кушетки. Женщина снова напряглась и чуть отодвинулась. – Ну ладно. Ну не буду. Как хочешь. Пойду тогда работать. Сегодня весь день не давали работать. Как с цепи сорвались, честное слово. Сначала – телефонные звонки. Потом этот деятель с замороженным омаром. Потом Вечеровский приперся…
– Потом я, – сказала Лидочка тихо.
– Потом ты, – согласился Малянов.
– А кто это сейчас приходил?
– Сосед.
– Зачем?
– Да так… Ерунда разная. Про тебя расспрашивал, между прочим.
– И что ты ему сказал?
– Сказал: это одна моя знакомая ведьмочка… – промурлыкал Малянов, предпринимая кое-какие разведывательные действия.
– А он?
– А он… всякие глупости спрашивал… про общих знакомых…
– А ты?
Малянов не ответил.
Он проснулся утром от выстрела. Выстрел ахнул у него прямо над ухом, так что он подскочил на тахте и сел, озираясь. В комнате все было как вчера, но из раскрытого окна доносился какой-то галдеж, там рычали двигатели, высокий голос повторял: «Не создавайте препятствия… Проезжайте… Проезжайте быстрее…» И какой-то смутный галдеж доносился из-за входной двери, с лестничной площадки.
Малянов спрыгнул с тахты и прежде всего высунулся в окно. У подъезда толпился народ, стояли неподвижно и ерзали, пристраиваясь поудобнее, многочисленные автомобили: милицейская ПМГ с мигалкой, «скорые», «газик» Снегового и еще четыре «Волги» – три пропыленные, жеваные, черные и одна новенькая, ослепительно-белая. Половина проезжей части была всем этим перегорожена. Проезжающие машины притормаживали, останавливались, гаишник с жезлом