В этот же период началось форменное вредительство электропроводки, как в нашей квартире, так и в электрощитках по всему дому (мама и меня брала с собой, чтобы я «набиралась опыта»), что неоднократно приводило к полному вырубанию света, иногда достаточно длительному (более месяца), так что мы даже ездили кипятить воду в магазин, пока нас оттуда не выперли. Ситуация познакомила нас с электриками «аварийки», приезжавшими на наш этаж подозрительно часто: едва наладив поступление электричества к нам и соседям, надо было приезжать снова, потому что поступление электричества уже успело разладиться. Вредительские действия не остались тайной для соседей, естественно настроив их против нас. Не остались они тайной и для ДЕЗа, управы, участкового. К нам стали приходить в гости различные комбинированные комиссии.
Между тем, на бирже труда мне предложили пройти курсы профпереподготовки. Мама одобрила их прохождение, и я с легким сердцем начала осваивать компьютер, машинопись и основы делопроизводства. Однако, надо было срочно что-то решать с «бронежилетом» или «доспехами» (как мы их называли). Понятное дело, что подобный «дресс-код» едва ли уместен в жизни офисного планктона, а таскаться с пакетами совсем не выход. И вот как-то в субботу, в очередной раз дойдя до приступа «белого каления» я сказала маме, что напишу заявление в психиатрическую больницу. Сдавать маму туда у меня желания не было, но показать ей психиатра, в качестве «звоночка», к которому стоит прислушаться, дабы она оставила меня в покое с ношением «доспехов», я считала более чем справедливым. Психиатр пообщался со мной, побывал у нас дома, где пообщался с мамой, озвучив мне через какое-то время примерно следующее заключение: «вылечить – не вылечим, но если вы хотите поместить ее в больницу – пишите согласие». Брать на себя такую ответственность в мои планы не входило, благо теперь я приобрела право забыть о ношении «бронежилета».
Еще через год, когда пол был превращен в нечто маловообразимое, утратив почти полностью свою функциональность, мама взялась за стены. Пока я была на работе, а сестра в школе, в квартире полным ходом шел процесс обрушения. Завеса цементной пыли стала явлением «привычным». Двери во все комнаты при «вечернем обходе» мама запирала снаружи сама, поэтому утром, чтобы выйти из комнаты, надо было достаточно долго стучать в них, чтобы мама проснулась и начала «обход утренний». Входная дверь, как и другие, полностью не открывалась, оставляя для прохода лишь узенькую щелку, грозившую тут же захлопнуться. Окна перестали открываться, так как гвозди в оконных рамах этому всецело препятствовали.
Самая пора была подумать о декоре, и в апреле 2004-го мама определила