Женщины татарки в России давно решили эту проблему самостоятельно. Образованные женщины просто стали носить европейские платья и придерживаться соответствующей моды, а женщины победнее просто перестали носить халат поверх своей головы. Киргизские женщины никогда не закрывают своего лица, не скрывают его от незнакомцев. Женщины у горных таджиков, хотя они и скрывают свои лица от незнакомцев, не закрывают его. Лучше всего оставить решение вопроса ношения паранджи и чимбета на усмотрение самих сартских женщин, особенно, если они на самом деле не мешают им никаким образом, и сартская женщина, нося их на улице, чувствует себя настолько же свободной и не обременённой, как её европейская сестра, которая носит маску во время карнавала.
Однажды утром Тахтаджан принесла мне кипяток для чая, скромно села подле меня и сказала —
«Тахир, вы не обидитесь, если я спрошу вас кое о чём? Как правильно поступать по вашим законам, если у мужчины две жены; должны ли вы любить их обоих одинаково и уделять им одинаковое внимание во всем?»
«Тахтаджан, у нас в России мужчина может иметь только одну жену; иметь двух жён одновременно невозможно.»
«Какие хорошие и мудрые у вас законы», – сказала она, глубоко вздохнув; «Я очень несчастна, тахир, я родилась в горах в селении Хумсан; там не носят паранджу и чимбет. Я вышла замуж и жила долгое время очень счастливо со своим мужем, и он очень любил меня. Мы всегда были вместе. Мы обедали с ним, и бывало мы сидели и долго болтали вместе. Затем у меня родился ребёнок, и он решил взять другую жену. Я не возражала. Я думала, я буду старшей, и новая жена будет помогать мне по дому. Он привел Камарджан; она уже была замужем, поэтому ему не надо было платить много за неё, только тридцать рублей. И теперь он не любит больше меня.»
Её большие глаза наполнились слезами, и она продолжала —
«Теперь я совершенно чужая для него. Я не виню Камарджан. Она хорошая женщина, и мы подруги с ней, но он мог бы уделять внимание нам обеим по-прежнему, а он любит только её. За прошедший год я больше не была ему женой, и я свободна уйти к другому. Здесь есть богатый армянин, который предлагал взять меня в жёны.
Вскоре после этого ко мне пришел Юлдаш и стал жаловаться на свою первую жену.
«Она джинди, тахир», – сказал он – то есть сумасшедшая, истеричная женщина;