Наконец вечером мы провели встречу и разработали план наших действий, определив обязанности каждого на тот случай, если нам неожиданно придется принять участие в борьбе.
Утро шестого выдалось чудесным и ясным, с небольшим морозцем. Во время нашей утренней прогулки в тюремном дворе мы получили через лавочку нашу обычную «почту» с новостями о том, что ночью наша тюрьма была окружена специальным подразделением белых в качестве меры предосторожности против возможных репрессий против заключенных со стороны части красных охранников и что штурм назначен на десять часов.
Тюрёмный комиссар, как будто предчувствуя, что что-то назревает, ходил тревожно среди заключённых. Наконец он остановился, собрал вокруг себя что-то вроде митинга и начал говорить длинную, бессвязную и крайне глупую речь. Он нам сказал, что в тюрьме вспыхнул грипп – Испанка, и что вчера в отделении уголовников двое умерло, и что поэтому с сегодняшнего дня все коммуникации с внешним миром запрещены. Приносить еду из дома больше не разрешается, и мы должны будем довольствоваться только тюремным питанием. Это ко всему прочему обрекало нас на голодание.
«Вы не должны винить Рабоче-крестьянское правительство», – сказал он вкрадчиво, – «во всех неудачах и лишениях, постигших нашу страну. Виновата только история».
«Только послушайте его! Кого он винит во всех грехах своих приятелей-бандитов»? – подумал я про себя.
«Ничего, через пару часов ты, негодяй, будешь болтаться на ближайшем тополе».
С этими мыслями в голове я с трудом мог скрыть свою улыбку.
«Над чем вы смеетесь?» – резко спросил он меня.
«Я так счастлив», ответил я: «Такое чудесное утро, солнечное, голубое небо», ответил я, еще больше улыбаясь.
«Марш в свою камеру!» – закричал комиссар в диком раздражении: «Раз вы не хотите слушать науку».
Мы не смогли сдержать себя при этом, и все, заливаясь смехом, разошлись по своим углам. Дверь громко загромыхала за нами, и ключ заскрежетал в замке.
«Последний раз», – пробормотал я про себя.
Затем я улёгся в свой гамак и начал читать книгу Жюль Верна «Путешествие на Луну» из тюрёмной библиотеки.
Время тянулось страшно медленно. Некоторые стали волноваться и постоянно глядели на часы. Стрелки показали десять часов. Затем прошло еще четверть часа.
«Должно быть что-то случилось, какая-то непредвиденная случайность, все так тихо», – сказал кто-то нервно.
«Терпение, господа, терпение», – сказал другой.
Конечно, стояла совершено неожиданная для этого утреннего времени тишина. Ни звука не доносилось с улицы.
Протянулось еще десять минут.
Внезапно мертвая тишина разорвалась резким залпом сотен винтовок, и пули заскрежетали по крыше здания.
«Все