Летом идти к нему одно удовольствие. Пшеницу штормит. Бронзовые волны, позолочённые на гребнях, спешат к горизонту. А над ними, как пиратские парусники, кружат вороны. Деревянный настил, который сугробихинцы протянули к Оврагу, нагрет солнцем. На нем греются множество разных животиков, брюшек и пузиков – шмелиные, стрекозиные, лягушачьи…
А сейчас… Настил пуст. Кругом унылая чернота. Одни бесконечные борозды. Поле вспахали, но даже ещё не засеяли.
Идет Венька через голое пространство и гадает, что забыл обиженный карандаш в Шипучем Овраге? Чем удивить собрался?
Шипучий Овраг Венька знает вдоль и поперёк. Сколько раз там бывал!
Когда-то Овраг хотели запахать. Но не успели. На его дне вдруг пробился родничок. Да не обычный, а минеральный. Вода оказалась такой вкусной, что Овраг решили не трогать. Лишь посадили по его краям черёмуху, чтобы не расползался. И получилось совсем здорово! В августе спелая черёмуха осыпалась на дно оврага, прямо в родничок – и минеральная вода, настоянная на ягодах, превращалась в лимонад, терпкий, шипучий, прохладный.
«Что это карандашика к роднику потянуло? – гадает Венька. – Может, он химический какой? Обмакнёт свой грифель в воду – и вместо чёрного станет желтым, как цыплёнок, или бордовым, как зрелый арбуз».
Но карандаш к воде даже не спустился. Он выпорхнул из Венькиных пальцев, описал в воздухе крюк, показывая, где установить мольберт, и вернулся, словно бумеранг, в растопыренную Венькину ладонь.
Потребовал:
– Чуть придержи меня. Но не мешай! По бумаге я буду сам бегать.
Венька слабо сдавил карандаш. Поднёс его к мольберту. Чёрный грифель зашуршал по ватману. Там стали появляться линии, мелкие крестики, загогулины. Вовсе не жёлтые и не сочно-розовые. Чёрные!
От разочарования Венька уставился на Шипучий Овраг. Но и там немного радости взору! Черемуха ещё не цвела. Её ветки смотрелись темно, сонно, почти сливались с бороздами, с отвесным обрывом, с тенями на дне Оврага.
Шипучая пена по ободу родникового блюдца казалась серой – от той же тени.
Венька поморщил нос. И не напрасно! Ноздрей вдруг коснулся черёмуховый запах. Прохладный, крепкий, лимонадный – он лился с бумажного листа.
А на самом ватмане… Там ярко, свежо, свадебно цвела молодая черёмуха.
И родничок на рисунке был не просто родничком. А частью какого-то праздника. Он торжественно серебрился на дне Шипучего Оврага – не невестина ли фата? Пузырьки воздуха на поверхности посверкивали, словно перламутринки.
И солнце!.. Оно зашло за белесую тучу, но яркости не потеряло.
Столько света и радости было в рисунке чёрного карандаша, что Венька не сразу решился заговорить.
Лишь спустя время спросил:
– Как же ты это сделал?
Глупый и наивный вопрос для того, кто уже третий год проходит в школе рисование. Разве Андрей Андреевич не объяснял такую технику