Вокруг было слишком пустынно. Слева вдалеке вырисовывались контуры величественных, упирающихся в тяжелое и темное небо гор. Если бы парень ехал вдоль их подножий, он непременно увидел бы в скалах изящные фасады храмов, тысячи лет назад высеченные горным народом. Огромный лес Гранфоре, отделявший его от цепи, уже давно разделся и блестел заиндевевшими ветками.
Через пару часов, когда Кадван выехал на дорогу, поле уже сменилось невспаханной долиной. Впереди сотворились контуры здания: то была Обитель Всеведущих. Выглядевшая гораздо скромнее храмов в Найтерине, церковь эта все же сохраняла старый стиль в своих правильных архитектурных элементах.
Справа от церкви выросли несколько хозяйственных построек и два добротных дома, совсем не походивших на хибары землепашцев. Один из них пустовал, а во втором жила семья отшельников – настоятель святилища с женою и детьми. Внутри этого дома, как нетрудно было догадаться, царствовало тепло, и из трубы поднимался дым – то пекли хлеб к ужину.
Здесь Кадван и остановил лошадь.
Среди огромного пространства долины святилище с его постройками казалось землей обетованной. Располагаясь на старом паломническом пути, церковь эта несла для верующих сакральный смысл. Обитель Первых Пилигримов или Святилище Светлого Пути – Кадван не мог вспомнить название в точности. Однако парень был уверен: если спросить об этом, употребив в одном предложении слова «путь» и «паломничество», собеседник мигом укажет направление.
Кадван спешился, взял под уздцы лошадь и направился не к Обители, а прямиком к жилищу анахорета[20] и его семьи. Так парень выбрал свой путь, пусть и низменный, но гарантировавший ему обед и спасение от страшного, свистевшего будто слуга Падших, ветра.
Приятное тепло забиралось под одежду и оседало на продрогшей коже, успокаивая и лаская ее своим мягким прикосновением. Вот бы сейчас задремать у камина, а вечером проснуться отдохнувшим под негромкое потрескивание дров! В комнате пахло свежеиспеченным хлебом и горячей едой, и ароматы эти были настолько приятны, что навевали воспоминания об отчем доме. Такие простые мирские радости и такая потрясающая перемена после холодной, проведенной в пути ночи!
Но какой бы уютной ни казалась пастораль[21], ее разрушали три громких голоса. Один принадлежал человеку пятидесяти с лишним лет, невысокому и полному, другой – его жене, моложе на пятнадцать лет и на удивление миловидной, а последний – уже знакомому нам Кадвану. Триумвират[22] садился за стол и разливал в большие кружки пиво.
– Ба! Какие люди!.. Ну, за встречу, за встречу! – гремел настоятель святилища добрым хриплым голосом. – А я уже и не надеялся тебя увидеть, Берм!
Настоятеля звали преподобный отец Ивье. В миру он когда-то носил фамилию Гесе, а в более узких кругах был известен под прозвищем Костолом.
– Ну…