– О’кей, я все поняла. Буду проходить мимо ресепшена и кланяться. И Шреку скажу. Так пойдет?
– Не надо ерничать, доктор. Между прочим, это я, а не вы, бегаю и прошу взаймы по отделениям, если что закончилось. И все из-за вашей бездарной отчетности, вот так вот.
– Варя, короче. Признаю – мы два высокомерных козла.
– Вот так-то лучше. Надеюсь на перемены.
Варя фыркнула в последний раз и пошла за пакетом угля. Голова моя взрывалась от обиды; да что же это, за просто так такая репутация! А может, и заслуженно? Я нанизывала мясо на шампур и плакала от лука. Шрек бессовестно отпочковался, и в приятной компании главного пластического хирурга Гелы Аскеровича накачивался каким-то дорогим виски. Меня накрыла волна негодования.
– Саня, я не могу больше, лука много. Иди, твоя очередь.
Мужики бросились помогать. Гела на повороте обошел Санины сто килограммов и первым выхватил у меня из рук кастрюлю с мясом.
– Елена Андреевна, кто же это все на вас повесил? Да это просто позор для грузина! Как так, женщина мясо делает!
– Вот и спасите меня, Гела.
– Я готов спасать и даже на руках носить в любое время суток! Вы, Леночка, в нашем коллективе пока единственная, по кому у меня руки не чешутся.
– Это самый клевый комплимент за последнее время, доктор.
Я сбросила с себя кухонные обязанности, схватила под руку Костика и бутылку красного сухого. На голодный желудок через пять минут голова стала легкой и бесшабашной.
– Костик, скажи, кто у нас тут самая красивая женщина? Вон, глянь, какие стоматологицы. Просто мечта.
– Ты не напрашивайся, Сорокина. Кроме экстерьера, нужно еще метлу иметь в укромном месте. Помнишь, как через каталки перепрыгивала в приемнике? Так что конкуренции в этом пристанище капитализма у тебя пока не намечается.
– Спасибо, друг.
И мне стало хорошо.
Ведь я красотка. Наконец, надо сказать себе самой – я красавица. Да, я красавица и умница. Почему бы нет?! Почему я должна этого стесняться? И пусть все думают, что я сплю с главным. Тем более он свободен, как теперь оказалось. Почему бы не я? Разве все эти дамы из нового корпуса не считают, что им состоятельный мужик положен просто так, по праву рождения? Так чем я хуже? Как там сказано – конкуренции не намечается. Наконец-то надо уже и самой открыть глаза.
Я курсировала между людьми, с бутылкой и Костиком под мышкой; смеялась пьяным смехом, и мне правда было очень-очень хорошо. Как будто я взлетела на большой лохматой метле выше деревьев, и не было силы, которая может меня остановить.
– Ленка, не налегай на вино, еще домой ехать.
– Костичка, я так тебя люблю! Очень-очень. Почему ты так рано женился?
– Знал бы прикуп, жил бы в Сочи.
– Эх, как я твоей Ирке завидую.
– Верю. Только пойдем теперь закусим, уже ваш грузин машет руками.
– Не хочу есть. Самое вкусное – это быть худой.
– Да как бы не сдуло некоторых. Пойдем, пойдем.
Народ