Как же можно это сделать?! Боже, как можно причинить такое несчастье другой женщине, пусть даже она тебе не знакома? Как можно построить счастье на чужих слезах?
Хватит, Елена Андреевна, уже который раз говорю вам – проехали и забыли. Все в прошлом, а в настоящем только одно – после всего пережитого я никогда не поступлю ни с одной женщиной так, как ОНА поступила со мной.
Мысли снова резко перескочили; я вспомнила слова Асрян про мою родную больницу, про асоциальный притон. Вспомнила вереницы промокших бомжей, пьяниц с перебитыми лицами, дедов-«беломорщиков», выкашливающих кровавые остатки опухоли легкого или туберкулеза с распадом; и много чего другого, не менее колоритного.
И хорошо, что теперь все это в прошлом. Где нет желания жить, там нет возможности помогать. Жестокая, но правда.
Но как же тогда Полина и ее неосознанное самоубийство? Что же те самые послевоенные мальчики, знавшие табак с семи лет? В чем они провинились? В незнании? В чем их вина, кто виноват в их раке легких?
Снова начали терзать воспоминания о родном приемном покое, отделении эндокринологии, моей божественной еврейской заведующей. Временами казалось, что именно там и было мое место. Именно тогда, когда не было времени задумываться и все решали секунды или минуты, именно в тот момент за спиной вырастали крылья; я чувствовала себя как рыба в воде. В памяти всплыл тот ужасный вечер, когда наша блестящая троица – Федя, доктор Сухарев и Елена Андреевна – неподвижно стояла посреди приемного покоя и размышляла, надо ли жить скотскому пьяноте, отправившему на тот свет двух ни в чем не повинных женщин, и можно ли все-таки совершить правосудие прямо здесь и сейчас. И если бы не медсестра Люся, то неизвестно, чем все закончилось бы. А потом нейрохирург Сухарев весь остаток ночи ковырял пропитые мозги этого убийцы; что до Елены Андреевны – она сидела в приемном покое и ждала развязки. Мы были двое из трех, кто покусился на жизнь, пусть опустившегося и виноватого в смерти других, но человека. И после той несовершенной казни – мы были очень счастливы целых два года.
Так что если кто-то и писал закон божий, то лучше бы написал отдельную книгу для людей в белых халатах. Да поподробнее, чем клятва Гиппократа, и чтобы обязательно был пункт про медные трубы. А также про право решать.
Серая