Вновь глянув на своего мужа, Лукреция подумала, а сможет ли она привыкнуть к этому вечно мрачному лицу. Мысль о том, что ей придется покинуть Рим, о жизни в Пезаро наполняла ее отчаянием. Радовало только обещание отца отложить отъезд на год.
В окружении смеха и веселья гостей Лукреция чувствовала себя невероятно одинокой. Есть ей не хотелось, но она сделала несколько глотков красного вина, которое налили в ее серебряную чашу, и оно ударило ей в голову. Она начала болтать со своими подружками, и постепенно настроение у нее заметно улучшилось. В конце концов, она на празднике и ей всего тринадцать.
В какой-то момент Папа Александр объявил, что обед будет подан в его личных покоях, где молодые получат приготовленные им подарки. Прежде чем покинуть Большой зал, он приказал слугам швырять оставшиеся сладости с балкона в толпу горожан, собравшуюся на площади, чтобы и они смогли разделить праздник с приглашенными на торжество.
Далеко за полночь Лукреция получила возможность поговорить с отцом. В одиночестве он сидел за столом, большинство гостей разошлись, только ее братья и несколько кардиналов остались в приемной.
Лукреция с опаской приблизилась к Папе, не хотела отрывать его от важных мыслей, но дело не терпело отлагательства. Опустилась на колени, склонила голову, ожидая разрешения заговорить.
Папа Александр улыбнулся, подбодрил ее.
– Смелее, дитя мое. Скажи папе, что у тебя на душе.
Лукреция подняла голову. Глаза блестели, но личико заметно побледнело от усталости: день выдался долгим.
– Папа, – едва слышно прошептала она, – Папа, должна я ложиться с Джованни в одну постель в эту самую ночь? Так уж необходимо, чтобы ты столь скоро засвидетельствовал вступление в силу брачного контракта?
Папа посмотрел в потолок. Он тоже думал об этой постели, гораздо больше, чем хотелось бы.
– Если не сейчас, то когда? – спросил он дочь.
– Через день-другой.
– С неприятными делами лучше всего покончить как можно быстрее, – улыбнулся он Лукреции. – И тогда ты будешь спокойно жить без этого меча над головой.
Лукреция тяжело вздохнула.
– Мой брат Чезаре должен при этом присутствовать?
Папа Александр нахмурился.
– Необходимости в этом нет. Если там буду я. Вообще для признания брачного контракта действующим необходимы трое любых свидетелей.
Лукреция кивнула.
– Я бы предпочла, чтобы его там не было, – в голосе звучала решительность.
– Если есть на то твое желание, так тому и быть, – ответил Папа Александр.
И Джованни, и Лукреция с неохотой вошли в опочивальню: он – потому что по-прежнему грустил по первой, умершей жене, она – потому что смущалась посторонних глаз и не хотела, чтобы к ней прикасался