– Иди! Твоя комната на втором этаже по коридору и направо. Предпоследняя дверь. Блин, там же холодно. Балда я! Надо было сразу включить рефлектор. Сейчас бы там уже потеплело, – сказала Вика.
– Ничего. Сойдет и так. Я сама включу, на этот счет не беспокойся.
– Еще… туалет в другом конце коридора. Запомнишь?
Я утвердительно кивнула.
– Тогда до утра. Ты можешь проснуться, а нас уже не будет. Мы уедем рано, вернемся только к вечеру. Но я еще позвоню тебе в течение дня. Буду держать руку на пульсе, – заявила Вика.
– Завтра я хочу уже поехать к себе домой, – сказала я.
– Поживи здесь несколько деньков, – принялась уговаривать меня Вика. – Здесь хорошо. Тебе понравится! Соседей никаких нет. А если кто-то и есть, то они тебе не помешают. Живем мы тут замкнуто, никто друг с другом не общается. Тихо, cпокойно. По-моему, то, что тебе надо.
– Посмотрим…
– Вот и хорошо. – Викин покровительственный тон был неискореним. Все понятно – она взяла надо мной шефство, без моего ведома. Но спорить с ней, огрызаться у меня не было ни сил, ни желания.
– Я пошла спать! – махнула я рукой.
Дэн молча кивнул мне.
Взяв бутылку из бара и стараясь производить при этом как можно меньше шума, я двинулась в том направлении, где должна была располагаться моя комната.
В помещении стояла холодрыга, и я пожалела, что не взяла с собой куртку. Включив свет, я сразу увидела у окна электрообогреватель-батарею. Я оттащила его поближе к кровати и включила. Комната была средних размеров, предметов меблировки в ней имелось раз-два и обчелся. Возле стены – полуторная кровать, маленький светлый шкафчик, пара стульев и прикроватная тумбочка. Похоже на номер в отеле средней руки. Только «абстрактные», в бирюзово-серебристых разводах, обои выделялись на фоне общей скучноватой обстановки.
Я скинула сапоги и забралась с ногами на кровать. Достала из-за пазухи бутылку водки и отвинтила. Сделав пару глотков прямо из горла, я прислушалась: мне показалось, что Вика и Дэн о чем-то громко спорят. Но тут же я поняла, что ошиблась. Это дико завывал ветер, издавая разные по громкости и протяженности звуки. Поставив бутылку на пол, я встала и подошла к окну. Сапоги надевать мне не хотелось, и я прошлепала по холодному полу в одних тонких носках. Подойдя к окну, я села на подоконник и уставилась на пейзаж за стеклом. В такой темноте было трудно различить отдельно стоявшие деревья и соседний дом, точнее, его верхнюю половину. В одном из окон горел свет, и, вспомнив Викины слова насчет отсутствия соседей, я подумала, что она, очевидно, не в курсе насчет их появления. Увиденное за окном не прибавило мне оптимизма, напротив: из-за этих завываний ветра и непроглядной темноты мне стало еще хуже. Если только мне вообще могло стать еще хуже…
Я вернулась к кровати и, сев по-турецки, отпила еще несколько глотков водки из бутылки. Тепло растеклось по моему телу, я ощутила жжение в груди; неожиданный толчок изнутри – и через минуту я уже залилась слезами. Я вспомнила лицо Берна, когда я сказала