– Да как вы смеете! – Я шагнула к Лизе, и мой голос зазвенел от отчаяния: – Это вы отойдите от нее!
Она открыла рот, и ее глаза впились в меня. Но я стойко выдержала этот взгляд.
– Есть приговор судьи, имеется постановление. Ты не должна приезжать сюда без разрешения и согласования с Берном. Понятно?
– Ага! – в моей гортани поднимался истеричный смех. – Не должна, как же! Я мать и хочу видеть свою дочь.
Но Герда уже решительно шагнула к Лизе и дернула ее за руку. Нижняя губа девочки оттопырилась, и я поняла, что сейчас она заплачет.
– Отпусти ребенка! – Я подскочила к Лизе с другой стороны.
– Отойди! Ты не должна сюда приезжать и видеть Лизу.
Ну что она заладила, как попугай! Не должна, не должна!
И вдруг я ощутила странную легкость. Мне уже нечего было терять в глазах этой мегеры. И я замысловато выругалась. И по тому, как дрогнула ее рука и в глубине ее глаз появилось странное выражение – не то страха, не то удивления, – я поняла, что мне наконец-то удалось ее пронять, прошибить! Найти ее уязвимое место и воткнуть в него шпильку. Не все же мне одной нести тяжелое бремя жертв эдакой безотказной овечки! Я могу быть и другой! Похоже, она здорово удивилась – не ожидала от меня такого.
Герда возмущенно сверкнула на меня глазами и сказала, что она подаст заявление в суд. Ясное дело, что ничего хорошего меня с этой семейкой не ждет. Ни в обозримом будущем, ни в туманном далеке. Сдаваться они не собирались, уступать мне – тоже.
Я хотела снова выругаться, но, увидев взгляд Лизы, осеклась. Ну и черт с ними!
– Лиза!..
Но они уже ушли. Лиза пару раз обернулась, но каждый раз Герда сердито дергала ее за руку и тащила вперед. Я, конечно, могла догнать их, схватить Лизу и пообщаться с ней еще хоть пять минут. Но я знала Герду и понимала, что она не шутила и не пугала меня полицией просто так, к слову. Герда – молоток. Скажет – и сделает. За этим у нее не станет. И мне остается только побыстрее сматывать отсюда удочки, пока моя бывшая свекровь не перешла от слов к действиям.
Я постояла на месте еще пару минут, поковыряла землю носком сапога. Из-за непролитых слез у меня перехватывало в горле, но я прекрасно понимала, что это тот самый случай, когда слезами горю не поможешь. И вообще, я уже достаточно нарыдалась из-за этой семейки. Зачем делать им еще один подарок? Они явно не заслуживают такой награды с моей стороны.
Я снова вошла в кафе. Мне нужно было в туалет. Там я умылась холодной водой и немного пришла в чувство. Я сорвалась. Я хотела просто посмотреть на Лизу издалека, убедиться, что с ней все в порядке, и уехать. Но не получилось. И похоже, что я все здорово напортила. Правда, я еще не знала, до какой степени. Что меня ждет? Новыe судебные разбирательства или более строгие правила? Меня обяжут видеться с ребенком еще реже, чем теперь? Не раз в три месяца, а раз в полгода? В год?
Я напилась воды из-под крана. Даже вода не пахла хлоркой, как в наших российских туалетах, а была какой-то безвкусно-стерильной. Как и все здесь.
Я посмотрела на