А ведь работёнка вся сделана и даже сверх. Вдобавок, и неделя прошла. Она с неудовольствием вспомнила, что вечеринка по случаю прибытия Эри мистрис Ану назначена на сегодня. Стало быть, придётся менять планы на вечер.
А ведь программа была намечена отменная, лучше и в Мегамире не найти. Вот извольте оценить, – очень горячая чашка с чаем… и к ней аспирину… потом вообще – горячая вода, много воды, целый потоп жарких до озноба струй из подтекающего крана – вот командор Энлиль всегда так завинчивает, что краны летят после него… Ну и? И с ворчаньем ожившего плюшевого медвежонка умная вымытая Нин забирается в постель. Тёплое тело Нин вертится в чистой постели. Скорость бега крови восстановлена. А? Абу-Решит! Молчите.
Желательно в таком порядке. Все эти размышления над алгоритмом радостей определились одной фразой, вымолвленной неожиданно капризно и кисло:
– Я хочу спать.
– А как же бал? А приложиться к ручке твоей второй мамы?
– Вот только из-за Эри и потащусь. Честно, совсем это не вовремя…
Глаза у Энки загорелись.
– Время детское.
– Время новое. – С досадой возразила она. И отступила, закидывая капюшон по самые брови, отгородилась от него опущенным взглядом.
Заметив, что пёрышки бровей сдвинуты, Энки с сочувствием сказал:
– Не привыкнешь…
Она сразу рассердилась.
– Прошу вас не беспокоить себя, уважаемый специалист по Эриду.
Он покачал головой.
– Даже у меня качан до сих пор иногда так ведёт, будто мы до сих пор кувыркаемся в «косметичках» возле той гигантской радужной штуки, которая так понравилась моему дорогому брату Энлилю.
– А ты особенный, что ли?
Тут он нахмурился, а она прикусила язык.
Он отвернулся, туман принялся рисовать вокруг его склонённого профиля – хороший лоб под рыжим ежом нестриженных немытых волос, опущенные тяжёлые веки и губы, стиснутые от желания не проговорить то, с чем он ложится и встаёт с того дня, когда дед принял Окончательное Решение.
– Да, мутит немножко. – Примирительно заговорила она, вскользь следя за его глазами и губами. – Новый дом крутится вокруг Звезды, будто на спор.
Он молчал, оттаивая, благодарный, что она держит его сторону.
– Мы постареем здесь, а, братишка?
Он с озорной улыбкой взглянул – и не было никакой грусти.
– Возможно. – Подтвердил он. – Я уже чувствую, как ускорилось