А вон и Ольга. Сегодня она в узких голубых джинсах, как у нас говорят, в облипочку. Легкая белая рубашонка в крупную синюю клетку. Ей бы шляпу-стетсон и кольт на пояс – чисто мальчишка-ковбой. Нашла меня, подбежала.
– На кого ставишь? – спросила с ходу.
– Чего?
– Того! На чью собаку ставишь?
– Да я не собирался.
– Ставь на боксера Мухтара! Не знаешь, что ли?
– Мы не очень хорошо знакомы.
– Ой, ладно! Угрюмый остряк! Скажи лучше, что бабок нет.
– Немного есть.
– Воды купишь, а я пока ставочку сделаю.
– Послушай, а собак тебе не жалко?
Она пристально посмотрела на меня и сказала неторопливо, пугающе серьезно, мне даже послышались хрипловатые Левины нотки в ее звонком голосе:
– Знаешь, Ром, ты очень мне нравишься, правда. Но иногда тебя заносит, и очень далеко. Извини, конечно, только рано или поздно твои закидоны могут надоесть. Что ты канючишь? Не нравится тебе здесь – зачем приперся? Тоску на меня нагонять? Можешь доставать меня и дальше, но учти: я девочка балованная, надолго меня не хватит. Тогда скажу Левке, чтоб перестал нас сводить.
– А что, если бы не Лева… – начал я задорно.
– Дурак! – с искренним сожалением перебила меня Ольга. – Пошли!
Публика дозревала до зрелища. Возле стола всё так же толпились игроки, торопились до начала боя поставить на ту или другую собаку. Ольга бойко вклинилась в толпу разгоряченных азартом мужиков. Ее наглость парни с синими рисунками на руках и предплечьях восприняли вполне добродушно. Только один из болельщиков весело поинтересовался:
– Это что еще за цыпленок тут локтями вертит, как пропеллерами?
Но заправляющий за столом Гендос Величко девчонку опознал и сказал примирительно:
– Пустите ее, братаны, это правильная школьница, Левина сеструха.
Так и пустили ее без очереди. Вскоре она выбралась из толпы с самодельным, из почтовой открытки, билетом тотализатора в руке.
Я протянул ей колу.
– Вот, – похвасталась Ольга, – поставила все деньги на Мухтара.
– И что теперь?
– Если Мухтар продержится до конца боя, я верну свои деньги. А если победит, раз в десять, наверно, больше получу.
По краю пустыря рысью трусила стайка бродячих собак, шелудивых, с грязной клочковатой шерстью. Казалось, они прекрасно понимают, что чужие на этом собачьем празднике, но не спешат убраться подальше, хотя хвосты и поджимают. Надеются поживиться потом объедками и съедобным, вкусно пахнущим мусором. В последнее время бродячих псин развелось в городе слишком много. То ли хозяева «лучших друзей человека» перестали усыплять-стрелять-вешать-топить надоевших или состарившихся питомцев,