А посему, пока дождь поливал стены дома, а огонь в очаге потрескивал, шипел и полыхал, Торгрим Ночной Волк поймал себя на том, что испытывает острое любопытство к тому, что привез ему Кевин мак Лугайд. Какую новую сделку, какую интригу замыслил он в долгие зимние ночи?
Они стояли возле очага и продолжали общаться с помощью Харальда, спрашивая друг друга о том, как идут дела, как поживают их подданные. Оба не самыми тонкими приемами пытались добыть друг у друга полезные сведения, обрести преимущество. Открылась дверь, впуская порыв холодного ветра и дождя, и вошел Берси, закутанный в шерстяное покрывало, словно крестьянка. Через минуту появился Скиди сын Одда.
Сеган подал новоприбывшим рога с медом, при этом он наполнял рог Кевина, едва ирландец успевал его осушить, – именно так, как приказал Торгрим. Он надеялся, что хмель сделает Кевина чуть менее прозорливым, чуть более откровенным в речах, хотя, по правде говоря, ни разу не видел, чтобы на этого человека как-то подействовала выпивка.
Наконец, когда ноги устали, Торгрим приказал поднести к очагу стол и стулья. Все они, включая Харальда, сели. Все уже были знакомы. Берси и Скиди участвовали в предыдущих торгах. Кьяртен тоже. Торгрим знал, что лучше привлечь к ним своих главных подручных, нежели позволить подозрениям перерасти в недоверие и злость.
Сеган поставил на стол блюдо с жареной телятиной, сыром и черным хлебом. Торгрим сказал:
– Ладно, Кевин, ты выпил уже много моего меда, теперь скажи, какая новая задумка привела тебя в Вик-Ло?
Харальд перевел половину этой фразы, когда дверь отворилась снова и в зал зашел Кьяртен. На нем уже не было кольчуги, только плащ с капюшоном, под которым виднелся меч на боку. Кьяртен оглядел зал, оценивая потенциальные угрозы. Он не знал, что его ждет, и был настороже.
– Ночной Волк, ты послал весть о собрании, – сказал Кьяртен.
Торгрим вначале ничего не сказал, постаравшись успокоиться, прежде чем ответить. Больше всего ему хотелось вывести Кьяртена обратно под дождь и закончить то, что они начали у реки, но сейчас было не время. Только не при Кевине, который следил за каждым их шагом, выискивал любую слабость, пусть и не понимал языка, на котором они говорили.
– Да, – сказал наконец Торгрим, выплевывая слова так, словно те обжигали ему язык. – Кевин мак Лугайд пришел поговорить с нами. И у тебя есть право присутствовать на этом совете.
«А потом я тебя убью», – подумал он.
Кьяртен подтащил к себе стул и сел. Торгрим взглянул на Кевина, которого явно сбили с толку непонятный обмен репликами и внезапно возникшее напряжение в зале. Он оглянулся на прочих норманнов, но выражения их лиц были непроницаемыми. Вновь развернувшись к Кевину, Торгрим спросил:
– Ты уже говорил о том, что