Усталые люди. Арне Гарборг

для того, чтобы исключить всякую возможность мысли о браке, напр., с фрекен Гольмсен. Может быть, то-же самое случится и с следующим её ухаживателем. И, таким образом, эта прелестная девушка, по всей вероятности, сама олицетворенная честность и прямота, рискует на всю свою жизнь остаться не замужем, – или, может быть, бросится на шею какому-нибудь неотесанному мужлану, – и только благодаря тому, что она вообразила, будто на этом свете женщине достаточно одной честности.

      Я хочу покончить с этим делом. Теперь и я, в свою очередь, только и делаю, что компрометирую ее. Компрометирую ее хуже всех моих предшественников… Она положительно не имеет об этом никакого понятия. Потому-то и следует взяться за ум мне, который понимает это. Допустить ее до того, чтобы она окончательно потеряла свою репутацию, лишить честную женщину единственного её достояния, погубить все её планы, все её будущее, и это, не будучи в состоянии решительно ничем вознаградить ее… Это просто-напросто значит поступить недостойно джентльмена. Я все время чувствовал это; теперь-же это мне совершенно ясно; следовательно…

XIV

      Это безнадежно. Даже если-бы я был тверже, чем я в действительности есть, – стоит мне только случайно встретить ее, – и все кончено; положительно нет ни малейшего основания быть невежливым. А стоит мне только заговорить о её репутации, как она начинает сердиться.

      – Будьте спокойны и предоставьте мне самой заботиться о своей репутации, говорит она, не без презрения во взгляде и голосе.

      Когда я потом возвращаюсь домой после подобной прогулки, я засиживаюсь один до поздней ночи, раздумывая, мечтая, недовольный, больной. Что мне делать? Черт возьми, не могу же я так расстаться с нею. Мысль о женитьбе исключена. Как же иначе можно было бы оформить это, чтобы оно не показалось чересчур уж безобразным?

      Снова и снова перебираю я одни и те же мысли; в том же самом порядке все быстрей и быстрей обращаются они в моей голове, пока мозг мой не начинает болеть; постоянно равно интересный и постоянно равно безнадежный вопрос; я не замечаю ни часов, ни времени и сижу, до такой степени углубленный в самого себя, точно я сам бог, правящий миром.