– Но, заметил я, – если вино хорошо, то чем больше пьешь, тем больше хочешь пить.
– Да, но если будешь пить несоразмерно жажде, то наживешь катарр; это простой физиологический закон.
– Но катарр излечивается, и человек снова принимается пить.
– Так это привычка пить, и в том-то и суть деда, батюшка: брак основывается не на любви, а на привычке. Люди часто ни на грош не дорожат друг другом, а между тем все-же держатся друг за друга, часто в силу привычки, которая, конечно, та-же…
(Пожимает плечами).
Георг Ионатан вставил в глаз свой монокль и сказал:
– Брак есть удобное учреждение для тех, кто больше не любит.
– Господи Боже! – заговорил я, – оставим в стороне эти супружеские выходки. Ведь мы-же все знаем, что существуют отношения, основанные на любви, которые остаются прочны и неизменны.
– Indeed, – отвечал Ионатан, – бывают женщины, обладающие этим талантом.
– Каким таким талантом? – зарычал Кволе.
– Это вопрос женского такта, – заметил Ионатан и с удовольствием выпустил дым через нос, – природный дар, присущий, однако же, далеко не всем. Известного рода сдержанность, my lords! Сдержанность как-раз в меру, одинаково далекая как от жеманства, так и от его противоположности.
– Мужчину, – продолжал он, – надо держать до известной степени в неуверенности. В нем надо поддерживать иллюзию, будто он постоянно вновь побеждает свою красавицу, что ему приходится вновь завоевывать себе её благорасположение, и это постоянно; он должен чувствовать себя победителем, человеком, заслужившим предпочтение, постоянно вновь избираемым из среды стольких-то и стольких-то соперников. Раз получил он уверенность, игра утрачивает для него свой интерес, а если женщина будет приставать к нему с своей привязанностью, она пробудит в нем к себе сожаление. Между тем женщина никогда не должна допускать в мужчине такой мысли: бедная, ведь у неё никого нет, кроме меня! – Если хочешь, чтобы тебя ценили, то надо самому знать себе цену; женщины, хорошо усвоившие себе это правило…
– Следовательно, искусные кокетки, – пояснил я.
– Да.
– Наша северная женщина для этого слишком честна, – с улыбкою заметил Кволе.
Мне они показались неприятны. Что за жалкие люди эти мужчины, которые не в состоянии выяснить себе даже брака.
XII
Мы совершали свою самую обыкновенную прогулку вдоль шоссе Лабру.
Фиорд спокоен. Всюду снег. В сероватом свете сумерек, засыпанные снегом рассеянны гор зияют нам навстречу, страшные и пустынные.
– Точь-в-точь такова и жизнь, – сказал я, – разверзшаяся, замерзшая, наполненная снегом рассеянна, с полусветом сумерек и серым, снежным небом. Грустно быть одиноким путником среди такой пустыни.
– Да, – воскликнула она, – хорошо быть вдвоем! – и поспешно добавила: – одна, я положительно не в состоянии гулять, – между прочим, я очень боюсь темноты.
– С вами, женщинами, это всегда так. Тут, вероятно, сказывается потребность в защитнике.
– Уж