Страшная метаморфоза происходит с ним на родной земле. Как будто его подменяют, как будто он становится здесь маленьким робким мальчиком, желающим отличиться, но не знающим как.
Он говорит решительные слова, делает энергичные телодвижения, старается дышать глубоко и привольно. Но слова его звучат неубедительно, движения не имеют полной амплитуды, а воздух доходит только до середины легких. Что делать! Он нравится болельщицам, они скандируют его имя, они ждут от него домашних побед. Но победы остаются за рубежами родины, а на родной земле он проигрывает малоодарённым атлетам, робок на дорожке, и тренерам за него стыдно. Хотя тренеры знают, что всё равно основное дело он выполнит – «сделает» этих самоуверенных европейцев и побежит рядом с сильными американцами. Он и американцы, а на финише он их накатывает! Красотища!
Но приходит Олимпиада, он накатывает. Он выигрывает. Но медали отдают американцам, потому что в крови его какое-то лишнее лекарство, которое они назвали допингом, а у него нет справки о том, что он норвежский астматик и лекарства ему, как норвежцам, необходимы, так как иначе ему нечем будет дышать.
В этих мучениях проходит его карьера, уходит драгоценное время. Светит лишь одно – остаться в памяти соотечественников красивой легендой о варяжском госте.
Но чудеса на свете бывают. Он смог. Сумел однажды преодолеть себя, вырвать этот молочный зуб, прикрутив его проволокой и привязав её к двери исторической справедливости, и стал победителем. Никто точно не знает, как это произошло. Кто открыл дверь? А зря. Ведь всем хочется кем-нибудь стать. Все и стали. Наблюдателями.
Боты
Колодец
– Лес рубят – птицы летят, – сказал я и плюнул в окно. Окно оказалось Интернетом.
– Зачем плюёшь на головы людей? – гордо отозвался аноним.
– Какие головы? Там люди не ходят.
Налетели птицы, закидали ботами.
Сижу теперь, примеряю. Пытаюсь найти парные.
Пара первая
Чтение Платонова закончилось для него катастрофой. Сначала казалось, что он в восторге. Шелушки страничек снимались с книги, как с луковицы. Он с радостью доходил до сути. Сути творчества. Сути жизни. Шелушки снимались, но не кончались и как будто превращались в яйцо Кощея. Жизнь уходила и становилась душной. Он желал достигнуть сердцевины яйца-луковицы, постигнуть жизнь Кощея. Он хотел лишить Кощея жизни, но получалось как-то тухло. Не то чтобы яйцо было тухлым. Не хватало света и воздуха. Он подумал, что ничто никогда не кончается. Только жизнь. И захотелось наконец свежего ветра. Он распахнул окно и выкинул книгу. Она летела прерывисто и быстро, то захлопываясь, то расправляя крылья. Вздохнулось легко. Оказывается, чудо доступно.
В небе парили чайки.
Почему его раздражает Набоков? Он не может смотреть на его фотографии, где тот в коротких штанишках в упоении бегает за бабочками. Вот Набоков