Только остающийся зимовать в деревне Лёша, единственный местный житель, не задумывался о будущем. Он с удовольствием сидел на всех отвальных, если они были, курил свои ядовитые сигареты и получал удовольствие от выпитого спиртного и съеденного закусочного, обещая дожить до следующего года и рассказать всем всё, что произошло без них.
В следующем году деревенька стала похожа на сказочного кита и одновременно на средневековый замок на горе посреди озера. Карьеры вокруг деревеньки заполнились талыми и грунтовыми водами, и не хватало только Конька-Горбунка, чтобы в один миг оказаться в этом чудесном государстве.
Вода вернулась!
Под окнами то ли огород, то ли луг. Большущие старые яблони, старательный прямоугольник грядок. В стороне поле картошки. В низинке сломанная яблоня и много сильной травы, где-то скошенной, а где-то высоко взметнувшейся. Дальше взгляд радостно скачет по макушкам рябин, лип, ольхи. И над всем этим зелёным, мощным склоном царит плакучая берёза. Но царит она не как сторожевая башня, а как матушка, зорко следящая за детьми. А может, она ждёт или провожает нас. Кто знает…
Дальше взгляд уходит в небо. Улетает, как лыжник с трамплина, и надолго задерживается в облаках.
– Настя, пойдём за щепками, – слышится через открытое окно уверенный голос бабы Насти. Сказано так, что не отвертишься. Вздремнувшая было после купания Настя вздрагивает. – У вас и растопки-то для печки не осталось, а Мишка баню подрубает, полно щепок-то.
Хочется заплакать, но Настя подчиняется, берёт корзинку, и выходит на улицу.
– Где мать-то? – строгий голос бабы Насти заставляет соображать и всегда быть настороже.
– Да в магазин пошла.
– А что мне не сказала? Мне спичек надо купить. А она ведь и грядку вон не дополола. Пошли.
Баба Настя сразу, как только новые дачники приехали в деревню, взяла над ними шефство. Так в советские времена отличники в школе и лучшие рабочие на производстве брали «на буксир» отстающих и отлынивающих от своих прямых обязанностей товарищей.
Пошли они почему-то не прямо к бане, а кругом, сначала вдоль ручья, а потом по тропинке к роднику. Пели комары, цвиркали птицы.
– Стой! Ложись! – вдруг громко зашептала провожатая и, схватив за руку Настю, пригнула девочку к земле. – Мишка едет. Переждём.
Мишка, которому шёл седьмой десяток, проехал мимо на лошади.
– Бежим!
Добытчицы потрусили к бане, быстро набрали щепок и двинулись было назад. Но баба Настя опять взяла Настю за руку, остановила её.
– Он хоть и родственник мне, но вредный мужик. Любую щепочку пристроит, за любое пёрышко удавит.
Она ещё продолжала что-то говорить, а Мишка, уже без лошади, приближался к ним, улыбаясь. Подойдя, одобрительно мотнул головой.
– Молодец, Настя, будет хоть чем печь растопить. А то с дровишками у вас пока плохи дела.
И непонятно было, к которой