Они молча соприкоснулись бокалами в тишине.
– А кто все эти люди? – спросил Макс.
– Вот тот высокий, это Пашка, они когда-то играли в одной группе. Тех двоих не очень гетеросексуально вида вида я вообще не помню, но пару раз видела. Вроде милые. Того чувака, что не снял шапку, я вообще не знаю. И среди них всех, как же я могла её упустить – госпожа Лукреция, старшая сестра Германа. Я зову её то Лушей, то Лукерьей.
– Да, они похожи.
– Это ещё не всё. Самое забавное, что он спит с ней. Как мне кажется, что его извращённая натура просто не может обойтись без инцеста. Скорее всего, это дань его нарциссизму, она так на него похожа, что у него складывается впечатление, что он трахает самого себя в её лице. Наверное, это мечта каждого, иметь столь похожего брата или сестру. Я не знаю. Она меня не переносит, считая, что Герман должен быть только её, но я как-то не претендую.
– Да уж, истории одна ахуительнее другой, – Макс сделал над собой усилие и выпил глоток отвратительного вина.
В горле встал привкус уксуса. «Нет, ну я не верю, что это вино стоит косарь. Дрянь как за сто рублей из пакета». Вино вместе с бокалом отправилось в раковину.
– У меня остался ещё коньяк, – сказала Алиса.
– Не отказался бы.
Они пили вдвоём почти в полной тишине, пока она вдруг не сказала:
– Если будет скучно – заходи.
И это прозвучало так пошло и двусмысленно, что Максу сразу стало не по себе. Где-то в глубине его сознания на Элис ещё стоял ярлык «не такая», развратная, но не такая. Даже после того, что у них было. Но с другой стороны эти слова прозвучали так просто и ненавязчиво, что стало понятно – перепихнуться, для неё как выдохнуть. Легко и ничего не значит.
– А у тебя есть девушка? – спросила она.
Этот пошлый и банальный вопрос, который задаёт каждая, кто мечтает занять вакантное место.
– Это просто любопытство? – спросил Макс.
– Да.
– Нет, и никогда не было… в плане отношений, разумеется.
Она слегка улыбнулась.
– Вы с Германом в этом похожи. Сторонники free love, которые просто боятся кому-то принадлежать.
– Скорее просто не хочу. Наше время диктует иные рамки: семья, любовь, борщ. А я стараюсь быть выше этого. Мне кажется, я слишком циничен для таких вещей.
В кухню ввалился Герман, его уже слегка шатало, но он просто светился радостью.
– Луш и этот чувак согласились с нами играть! – воскликнул он.
– А на чём простите будет играть Луш? На чужом чувстве прекрасного? – с сарказмом спросила Элис.
Герман проигнорировал её замечания, как бывало обычно.
– Лукреция – клавиши, а этот на басу.
– Осталось найти барабанщика или драм-машину, – подумал вслух Макс.
– Мне кажется драм-машина с нами сопьётся.
Он вернулся обратно в комнату, подчиняясь возгласам сестры.