Отпив немного ликера, Савиньян облокотился на стол и, устремив глаза на друга, проговорил серьезным тоном:
– Жак, поболтаем теперь о деле!
II
Кюре, также придав своему лицу серьезное выражение, приготовился внимательно слушать.
– Жак, некогда ты поклялся мне, что рад был бы пожертвовать всей своей жизнью ради меня! – начал незнакомец.
– Да, и готов сейчас же подтвердить эту клятву! – ответил кюре, пожимая руку друга.
– Ну и ручка! – пробормотал Савиньян, изящным жестом встряхивая побелевшие пальцы. – Из нее трудновато будет вырвать что-нибудь, раз она взялась охранять!
– А что, разве ты хочешь дать мне что-нибудь на хранение?
– Да, и ты должен, в случае надобности, как дракон защитить этот драгоценный документ!
Глаза священника заблестели и, указывая рукой на висевшую в углу рапиру, он просто проговорил:
– Вот она, память отцов! Я еще не разучился владеть ею!
– Еще бы; я еще до сих пор помню, как во время детских игр ты задавал мне хорошие потасовки вот этой самой, рапирой! Какая досада, право, что ты не солдат! – с жаром воскликнул Савиньян.
– Господь призвал меня к другому! – ответил кюре, подавляя овладевшее им волнение. – Ну, продолжай, Савиньян! – добавил он после небольшой паузы.
– Жак, сначала мне не хотелось поручать тебе этого опасного дела, достойного воина, а не пастыря. Но где мне, однако, найти такую преданную, неподкупную душу, такое мужественное, благонадежное сердце?! Да, где найти человека, который, не рассуждая и не выспрашивая, взял бы на себя эту обязанность? И вот я пришел к тебе за помощью!
– И прекрасно сделал, Савиньян!
– Так слушай же: дело, которое я тебе вверяю, мне поручено другим лицом, и я поклялся ему добиться благоприятного результата. Тебе ведь хорошо известна моя жизнь, полная всевозможных приключений и случайных опасностей. Не сегодня-завтра я могу пасть от шальной пули или удачный удар сабли отомстит мне, наконец, за все те удары, какие я так щедро расточал другим!
– Да простит их тебе Господь! – набожно проговорил кюре.
– Итак, с моей смертью документ, взятый мною на сохранение, попадет в чужие руки, а еще хуже – в руки лиц, заинтересованных в этом деле. Вот чего я боюсь и чего ты поможешь мне избежать благодаря своему уму и силе Возьми их, – и я могу спокойно умереть, зная, что ты выручишь меня!
– Уж не завещание ли свое ты думаешь дать мне на хранение? – спросил кюре, удивленный таким торжественным вступлением.
– Мое завещание?! Какое, к черту, завещание может оставлять человек, который, подобно философу Биасу, все имущество носит на себе? – с улыбкой возразил Савиньян.
– Что же тогда?
– Ведь я же говорил тебе: я поручаю тебе то, что мне вверено!
Жак с недоумением и любопытством взглянул на молочного