«Так и не познакомились», – подумал.
Камо грядеши: 84, 37
Глава 15. Москва. Город-шаурма
Если меня попросят сходу, с пылу-жару, не думая, назвать какой-то такой один, однозначный символ Москвы, выражающий городскую душу, то мне даже задумываться не придется – это шаурма.
Москва – город-шаурма.
Шаурма – блюдо пришлое, но быстро ставшее своим; оно сумело привнести свою самобытность – разве это не свойственно многим тем, кто некогда впервые сошёл на московский перрон с благородной целью покорить столицу?
Шаурма готовится на ходу. Посмотрите за руками смуглого крутильщика – разве в этом нет московского шарма? Срезать мясо, взвесить его. Подложить капустки – разбавить мясо ботвой. Помидорку, огурчик. А потом завернуть это все в рулон. Сверху капнуть кетчупа-майонеза – разве Москва не так же поступает? О-о, этот город вполне способен на то, чтобы с живого человека снять мясо, его самое ценное содержимое, и разбавить его капустой. А потом завернуть в рамки, как в прокрустово ложе. А эта капля сверху – как божественная маковка, как утешение в суете.
Ещё шаурма течёт жиром, стекает в рукав, завякивает пуховик.
Пожирающие шаурму чавкают, ругаются, машут жирными пальцами. Ищут салфетку вытереться. Сыто урчат и вновь чавкают.
Знаете, что во всем этом самое главное? Шаурма – это, чёрт побери, вкусно.
Ой, вот только не надо строить из себя английских королев и морщить носик.
Вкусно.
Камо грядеши: 5, 92
Глава 16. Однажды в Крыму. Три литра
Возможно, кем-то этот рассказ будет сочтён за пропаганду наркотиков и порочного образа жизни. Но я не ставлю такой цели.
Я вообще никаких целей не ставлю. Я просто хочу рассказать немного о событиях моей жизни жаркого лета 2005 года.
Я не призываю делать, как я. И вообще ни к чему не призываю.
Даже и не знаю, с чего начать…
Занесло меня сперва в Киев. Я был свежеразведён и в яме хронической, многолетней депрессии, из которой выходил медикаментозно, на достаточно жёстких антидепрессантах.
Тяжелая химия, йоу!
Действие антидепрессантов было странным – ломило тело. Всё время хотелось сильно сжимать зубы. Наверное, так ощущается ревматизм. В этом болезненном поёживании было даже что-то мазохистски-сладкое.
Эмоции приглушены. В этом и смысл – если не можешь отдохнуть от собственных чувств, то волшебная химия уберёт их. Будь овощем, расслабься, сынок, отвоевал своё.
Можно было бухать, но хмель приходил туго, словно через вату. Мы пили сладкую, липковатую вишнёвую настойку просто как компот.
Можно было курить траву – в атмосфере травокурного Киева это ложилось кумарным фоном более гармонично.
Ещё варили дичку – время было жаркое, прямо в городском парке вызрела конопля.
Собрали урожай, купили молока. Залили зеленые кусты конопли. Варили, помешивая.
Жарко.