Потому что каждый раз это напоминает о том, что пытаешься забыть: о том, что сам тоже смертен. И скоро, может быть, отправишься вслед за своими жертвами.
Как хорошо, что он был атеистом, иначе мысли о ждущем его аде, кипящей крови реки Флегетон, в которой ему предстояло бы барражировать, давно бы свели с ума. Вот что интересно, было бы ему там дело до пейзажей на берегу? До леса самоубийц, например? И те, кого лишь ошибочно считали самоубийцами, куда попали они? Растут ли они в этом лесу, как и настоящие? Грехов у них все равно было немало, но этот он самолично приписывал на их душу.
Оставалось надеяться, что там, наверху (или внизу), разберутся.
Сейчас самоубийство вроде не подходило.
Ему редко давали задания слишком подробно, оставляя поле для маневра, и мужчина сам подбирал и место, и время, и методы. Сейчас было только сказано, что это не должно быть убийством. Это не должно бросить тень на дело.
Но вот, допустим, нервный срыв…
У объекта были жена, дочь, старший сын где-то в университете в Штатах. Если, допустим, он сбрендит, убьет жену и дочь (сына придется оставить в покое, все-таки – далеко), а потом выбросится из окна? Красиво. Для общественности – просто нервный срыв, бывает. Для знающих людей – очень хороший сигнал, что никто из них не защищен… от нервных срывов.
Красивый план. Действительно красивый. Сколько ни копай, итог будет один – убийство на почве помешательства и самоубийство. Его кривое деревце должно будет расти прямо на берегу, так, чтобы корни варились в кипящей крови Флегетона, а сам он страдал еще и как самоубийца.
Один минус, много лишних жертв.
Сердечный приступ как-то сам собой отпадал. Все-таки у этих руководителей проблем с сердцем у всех хватает. Это никому ни о чем не скажет, хотя этот вариант был бы хорош тем, что никто даже и не начал бы копать, никто бы даже дело открывать не стал. Никто бы и не усомнился. Мужчина умел делать так, чтобы подозрений и не возникало.
Дочь у него уже тоже немаленькая. Можно разыграть изнасилование дочери, потом дочь убивает отца, затем, что логично, от стыда и горя вешается. Тоже красиво и тоже – точно как и требуется. Лишь одна лишняя жертва.
Надо найти записи его голоса, решил мужчина. План, красивый план, начал окончательно выстраиваться у него в голове.
Глава комиссии сердился. Нет, он был просто в ярости, если честно. И только то, что люди, сидевшие рядом, обладали слишком большим влиянием, чтобы он мог позволить себе орать, удерживало его от разговора на повышенных тонах.
Попробовать шашлык на открытом воздухе предложил он. Надо было поговорить. Ему нашли очень живописное место – ущелье, на дне которого течет река, и ресторан у самой пропасти, лишь декоративные деревянные перила ограждают посетителей от того, чтобы не упасть вниз. А так – через перила, пробежать метра три – и можно прыгать.
Или кого-нибудь скинуть.
Вот вторым вариантом он бы воспользовался с удовольствием, испытал бы глубину ущелья на парочке из тех, с кем сегодня