– Мы можем обсудить детали в спокойной обстановке? Где-нибудь за чашечкой…
– Да я не о деталях, – задорно прервал фирмача Рощин. – Что именно в моих картинах вам понравилось?
– Об этом мы тоже поговорим, – по-философски безмятежно ответил фон Рамштайн.
Смутить детским вопросом этого дельца? Седого Хаима? Да это нереально!
– Хорошо. Шесть процентов! – Влад без предисловий и всяких «чашечек кофе» начал торг. – Больше не дам.
Рамштайн вытаращил на него глаза:
– Вам всё же удалось меня удивить, господин Рощин! Даже спорить не стану. Согласен на шесть. Мы можем сегодня ночью прислать сюда фотографа, чтобы сделать снимки для буклета? Не беспокойтесь – наш контракт у меня в кейсе. Подписи, печати с нашей стороны – всё на месте. А проценты я впишу своей рукой.
– Не надо никого присылать, – Влад достал из кармана флэш-карту и показал Хаиму. – Всё, что вам нужно уже здесь.
– С вами приятно иметь дело… – заулыбался Рамштайн.
– На аукцион пойдут лишь петербургские сюжеты, а те три богини займут место… – Рощин вытянул губы дудочкой. – Ну, вы понимаете.
– Конечно. На богинь я и не рассчитывал. В документе уже есть список ваших полотен для нас, – младший партнер слегка постучал пальцем по своему чемоданчику. – Да, еще я хочу попросить вас – от себя сообщить прессе про предстоящий аукцион. Это и в ваших интересах…
Художник кивнул:
– Официально сообщу дня через два, а неофициально… Вы заполните нужную графу и оставьте контракт в кабинете владельца этой галереи. Он человек любопытный и, похоже, болтливый…
– Гениальный ход! – восхитился Хаим. – А еще говорят, что русские живописцы ничего не понимают в рекламе! Приятно пожать руку талантливого делового человека.
«Майкл хотел восемь – я сделал шесть. Сэкономим две-три тысячи на расходах…» – Рощин прошел к столику с угощением и с огромным удовольствием осушил стаканчик виски с содовой. Он еще не успел толком закусить, как за локоть его затеребил негр в шелковом пиджаке. Золотые цепи и белые зубы.
– Покупаю «Цирцею»! – по-хозяйски заявил он.
Окинув взглядом ценителя прекрасного, Влад прищелкнул языком:
– Эта картина не продается.
И дело было даже не в договоренности с Дорсетом. Рощину не понравился данный клиент. Очень не понравился. «Наверно какой-нибудь торговец наркотой, – подумал художник. – Отдать мою нежную Цирцею в его руки?! Да ни за что!»
– Но я покупаю её! – настаивал африканец, улыбаясь и часто кивая головой.
– Видимо, у вас английский – второй язык? Да? Картина не продается. Здесь вообще ничего не продается, – в тон настырному гостю улыбнулся Влад.
– Даю десять тысяч!
– Да хоть – сто!!
– Сто? Окей, даю сто тысяч!
– Точно – второй язык, а то – и