Макс подвёл старца к нише с лежанкой; сам пробрёл к чаше и к звероптицам, литым из золота. А лучистые шарики были жёсткими. И холодными. На стене он заметил пару верёвок с многими нитями. Возвратившись к лежанке, сев ближе к старцу, начал показывать на различные вещи. Старец, почувствовав, чтó Макс хочет, стал называть их.
Вскоре Макс сдался; память упрямилась принимать слова, как и новые смыслы. Он объяснился: хочет пройтись.
По выходу, в свете зарева он заметил высокий, в копоти, плоский правильный потолок… Искусственный? обтесали пещеру? Макс двинул к площади в середине посёлка, где пробудился после истории, когда он встретил призрак в дальнем тоннеле и был придушен. Близ костра женщины колдовали над вертелом; дети бегали тихо, как в сновидении. Углядев его, все попрятались; площадь вмиг опустела. Макс стал у шкуры, тронул нож для скобления. Шкура толстая, под стать буйволу. У кишок, где кормились собаки, пачкали кровью ровный и серый пол исполинские лапы. Макс одну поднял. В путаной шерсти – веером когти, загнутые, огромные… Зашипев, вертел вспыхнул. Макс, бросив лапу, двинул к лачуге; перед оборванным ветхим пологом задержался, глянул поверх стены. Шкуры значили ложе да и являлись им; на стене, на подобье крюков – одежды; миски из глины были на плоском матовом камне; рядом – ребёнок плюс двое взрослых.
– Пламя! – звал Макс.
Молчание.
– Слушай! – вывел он громче.
Женщина вздрогнула, а мужчина пал ниц на шкуру. Макс, войдя, резко поднял хозяйку, что трепетала, ладя свалиться.
Он повторил:
– Огонь!
Индианка пришла в себя. Он толкнул её к выходу. Вид горелого мяса значил помимо слов, и она затрусила охая к пламени.
Макс присел у костра на камень – и примелькался. Взрослые, не валясь ниц, лишь обходили гостя по кругу; дети храбрились и приближались. Вызнав обзором, что, кроме ста лачуг, в зале есть дровяной склад и продуктовый да ещё нечто вроде уборной, Макс возвратился к белому дому, что был поодаль.
Знать насыщалась. Сидя за столиком у лежанки, старец ел мясо c золота чаши. Тощий тип в жёлтой робе с вышитым солнцем и зверовидный тип в красной робе ели поодаль с мисок из бронзы. Макс, оглядевшись, сел подле старца, кой, устремив взор в пол, перестал жевать; рыхлый нос набряк кровью, щёки зарделись. Макс тронул чашку, дав понять, что он голоден, и прислужница принесла шмат мяса. Вилок не ведали, обходились руками.
Трапеза кончилась омовением ртов и щёк, лиц и рук из кувшина. После прислужница унесла поднос с опустевшей посудой. Старец изрек, ткнув в сторону, где был тощий с вышитым солнцем:
– Виль умъу Чкау-о7.
Зверовидного типа старец представил: – Áпу. Наш áпу Йана-макана.
Ткнув