Макс взирал в тёмный зев, наставляемый:
– Вход в сифон метрах в ста, мне сказал твой предшественник. По пути глянешь знаки. Вóды – по пояс… Макс, не пройдёшь сифон1 – возвращайся; мы отдохнём два дня на природе, да и в Карáкас… – Блейк подал пояс с длинной верёвкой.
– Что, триста метров? Мне барабан мотать? – Дугин дёрнул верёвку.
Макс принял пояс, вслед за чем плоский красный рюкзак в резине, толстой, упругой.
– Так тебя меньше будет бить в скалы… лишний балласт притом… – И Блейк подал фонарь. – Макс, рация, сублиматы, прочая мелочь, что ты просил, – всё там, в рюкзаке… Удачи.
– Макс! – крикнул Дугин. – Круто! И не забудь найти питекантропш. Мне бы их щёчки, Макс!
– Буду ждать, – улыбнулась Кейт. – Ненадолго ведь?
Макс, кивнув, поднял круг и побрёл в поток. Дугин прянул к лебёдке, чтобы придерживать завращавшийся блок.
Помедлив, тронув скалистые влажные своды, что вели внутрь плату, Макс упал на круг; и вода понесла его.
3
Слабо дёрнуло… задержало… волны бурлили… Трос стал разматываться; круг вновь поплыл… Потемнело… За поворотом был лишь грохочущий мрак. Включив фонарь, он повёл лучом. Своды в редких рисунках: звёзды да солнца, твари да воины и иное, истёртое. Отключив фонарь, Макс устроился, чтоб при случае оттолкнуть себя от скал стенок, к коим сносило… Но, постепенно, праздность приелась. Встав, он побрёл по колено в мелком потоке.
Шум вод стал громче… Вновь Макс зажёг фонарь. Грот сужался. Трос же напрягся уведомляя: тернии близко, и вскоре своды нырнут в поток. Здесь был кончен путь профи, нанятых Блейком. Чтобы плыть дальше, нужен был псих, игрок, экстремал-спелеолог. Макс быстро сунул круг, на котором плыл (прежде сдув его), в свой рюкзак и подёргал трос. Тот поддался… Чиркнули неприятно баллоны: своды спускались и задевали их. Он побрёл на коленях.
Воды озлобились, и Макс понял: случилось! он весь в сифоне. Часто баллоны стукали в камень. Взялся страх, что тоннель может сузиться напрочь. Он закрывал глаза, ведь от них проку не было.
Так брести, – на коленях, – было противно, скучно и нудно… Своды понизились. Макс пополз по-пластунски.
Воды взъярились. Стало пошвыривать: то под каменный верх, то вниз. Сберегали рюкзак и трос… Вот баллоны упёрлись в свод, не давая подвинуться. Снять их было немыслимо. Распластавшись лягушкой, – руки о стены, – он стал елозить. Сдвинулся только разве на пядь. От злости, сунув в щель ноги, выяснив, что там вроде пошире, он перекрыл ход собственным телом. Речка со скрежетом пронесла его глубже, и, опасаясь, что вдруг застрянет, он трепыхнулся.
Дальше всё скоком… Кажется, что его волокло по дну, бия в скалы, грубо ворочая, изгибая, швыряя, плюща, пиная. Он потерялся, где дно, где своды. Он был как щепка.
После сифона мчался в потоке… Вдруг его дёрнуло, задержавши. Трос не порвался, как Макс решил сперва; просто Дугин травил его, пока Макс кис у щели, что и устроило эволюции…
Он