– Томаш… он ведь вернется?
– Он же обещал.
Линда покачала головой, я мог не видеть жеста, но прекрасно чувствовал его.
– Ян, – ее боль запоздало пронзила меня. Как же запоздало. – Хоть ты не уходи. Подожди хотя бы недолго. Пережди ночь со мной. Я не могу… я не хочу, чтобы ты уходил таким.
– Я должен уйти таким, – пробормотал я. Наверное, она слышала. – Память скверная штука. Будет лучше, если она оставит тебе лишь это…
Я распахнул дверь и вышел. Дверь закрылась немедленно, обрезая прощальное «Ян», отрезая от круга света, в котором продолжала оставаться Линда. Я устало, не разбирая дороги, брел в темноте, с каждым шагом уходя от него все дальше.
Зверь
Неизвестный автор «Советские военнопленные»
«Овечка», натужно пыхтя, тащила поскрипывавшие деревянные вагоны к конечной, опаздывая почти на час. К концу пути ей удалось немного выбрать отставание, но поезд все одно добрался до райцентра в начале четвертого. В вагоне было душно и жарко, народу ехало много, судя по всему, возвращались на выходной. Вот только места рядом со старшим лейтенантом, вошедшим на сортировочной, пустовал, да и те старались держаться края лавок, словно Тихон был чем-то болен.
Паровоз остановился, не доезжая до вокзала – на нем, видимо, уже давно проводилась реконструкция перрона. Пассажирам пришлось спрыгивать прямо на насыпь, бросая чемоданы и узлы на черный, покрытый гудроном и сажей щебень.
Он сошел последним, дождавшись, когда столпотворение закончится. Маленький коричневый чемодан и планшет – все, что было с ним из вещей, отправившихся в долгое путешествие из Киева во Львов и далее на север, вдоль новой границы с Германией. И в неохотно расступающейся толпе старший лейтенант прошествовал сперва на вокзал, а затем на площадь перед ним. Керженец когда-то мог назвать этот тихий городок родным, но это было в те далекие, давно запамятованные времена, которые называют ранним детством: родители уехали отсюда, когда ему не исполнилось и четырех, а потому все воспоминания тех лет поблекли, растворившись в других, более поздних, связанных с другими городами и весями: Киев, Воронеж, Тула, снова Киев. И теперь ему почему-то казалось, стоит только сойти с поезда, как он начнет узнавать родные места. Ничего подобного. Не то за прошедшие два с половиной десятка лет здесь все столь разительно переменилось, что и глазу зацепиться не за что, не то его самые ранние воспоминания лгут, подменяясь другими картинками. Скорее, последнее.
Тихон огляделся. Сейчас ему следовало пройти до здания угро, а оттуда, представившись и сообщив о себе, связаться со штабом, но планы перепутал грузовик, медленно проезжавший мимо. За рулем полуторки сидел